И он впал в такое отчаяние, что Паоло имел полную возможность справиться со своим замешательством. Он уселся на большую засахаренную вишню, а Зорро принялся усердно облизывать её языком.
- Меня зовут Паоло. А мою сестрёнку - Рита. Вчера вечером она была здесь вместе со мной, а сегодня уж и не знаю, куда девалась.
- Паоло... - повторил "синьор Джеппетто". - Прости, что не могу, в свою очередь, представиться. Моё имя - государственная тайна.
- А какого государства?
- Это тоже тайна. Так что не спрашивай, всё равно я не смогу тебе ответить. Впрочем, кажется, я вообще забыл, как меня зовут, такая это тайна. Если угодно, зови меня просто профессор Икс.
- Тогда, может, лучше звать вас профессор Джеппетто. Это Рита придумала вам такое имя.
- Кто такой Джеппетто?
- Как, неужели вы не знаете историю Пиноккио?
Профессор Икс с сожалением признал, что ничего о нём не слыхал, и Паоло с места в карьер пустился рассказывать ему о приключениях славного Буратино, но профессор не дослушал его до конца.
- Как по-твоему, что это такое? - спросил он, делая широкий жест рукой.
- Вкуснейший торт, профессор, - ответил Паоло. - Самый большой, самый невиданный торт на свете. Летающий торт, самый большой из всех предметов, которые прилетали к нам из космоса.
- То-то и оно, что торт. Как только я в этом убедился, ну, думаю, у тебя ум за разум зашёл. Галлюцинации у тебя, сказал я себе, всюду тебе мерещатся шоколад, крем, фисташки и всякая такая штука. Но как ни печально, факт остаётся фактом: это торт, глупый торт, и ничего, ничего больше.
- Глупый торт? И это печально? О чём вы говорите, профессор?
- Тебе не понять.
- Ну уж извините, пожалуйста, в шоколаде-то я толк понимаю, и можете мне поверить, это люкс шоколад.
- Да, это так. Он ничуть не радиоактивен.
- Откуда вы знаете?
- У меня счётчик. Там, в пещере. Счётчик Гейгера. Слыхал про такой?
- Прибор для измерения радиоактивности?
- Он самый. Так вот, во всём этом чудовищном идиотском торте нет и следа радиоактивности. Я изрыл его вдоль и поперёк, я разворотил его чуть ли не по двадцати радиусам, раскапывал по окружности, с поверхности, в самой глубине - и абсолютно ничего. Вот это-то и сводит меня с ума.
- Постойте, что же тут плохого? Если бы торт был радиоактивный, его нельзя было бы есть.
- Ах, я уже сказал: тебе не понять.
- Ну так объясните.
- Объясню, сколько могу. Некоторые подробности, разумеется, составляют государственную тайну и потому опускаются. Начнём с того, что я учёный-атомник.
- Земной?
- Ну разумеется, земной. Да ты сам-то не видишь разве?