В отличие от Никеля, бараки в лагере небольшие, комнатной системы, на 25 человек, с двойными нарами, но с обилием клопов и вшей.
В 22 секции 8 барака спал Михаил Громов, слесарь с ленинградского завода, работавший в бригаде плотников. До настоящего времени он не держал в руках топора, да не пришлось ему и в последующие дни. Бригадой руководил финн — мастер, хорошо знавший русский язык. Он приказал называть себя «господином» мастером. Мастер постоянно курил не выпуская изо рта трубку. Громов прозвал его «нищий господин трубка». И действительно он был похож на нищего: порванные брюки, весь в заплатах жакет, на голове поношенная шляпа, стоптанные и дырявые сапоги — все говорило о его бедности.
Слово «господин» было непривычно для военнопленных, иногда по ошибке, а больше по привычке, называли его «товарищ». Мастер сердился, не давал курить и злобно брюзжал:
«— Товарищ в России, а тебе как дам в морду, вот и будет «товарищ». Бил редко, но крепко. По его речи чувствовалось, что он стал уже забывать родной язык и говорил отдельными фразами, как школьник, который изучает иностранный язык.
На предупреждение мастера приступить к работе Громов не спешил, а приставал к нему с расспросами: — А чем вы лучше меня, чтобы я называл вас «господином»?»
— Давай, давай, работай, большой лодырь! — кричал мастер.
— Дай сначала закурить, а потом и заставляй работать.
— Закурить не дам. В Финляндии табаку нет! Америка доставляет. Пишите в Россию: там много хорошего табаку. Я немцам плачу по 50 марок за пачку — вас много.
— Откуда вы знаете, что в России много табаку? — спрашивал Громов.
- Я знаю…
— А что имеется в Финляндии?
- Вот, — и мастер показывал кулак.
— Господин мастер, ты нам в займы дай, а мы вернемся на родину и вышлем тебе сколько угодно.
— Вышлите … Я знаю, как вы вышлите. Придут русские и убьете меня.
— Вы убеждены в том, что русские будут здесь?
— Думаю, что придут!
— Куда ты тогда спрячешься?
— Убегу в Швецию. Мне все равно: я не имею дома и семьи.
Громов воспользовался моментом и подставил бумажку, когда мастер закуривал. Тот неохотно насыпал щепотку табаку, и заметив, что русские еще не приступили к работе, быстро спрятал кисет в карман, и закричал: — Но, Дафай, дафай, работать…
— Обожди, — прервал Громов, — ты лучше мне скажи, почему ты не едешь в Советский Союз, если знаешь, что там лучше, чем в Финляндии?
— Мне не простят. В Россию я вернусь, когда там не будет коммунистов.
— В таком случае вам не видать ее, как своих ушей — руки коротки!
Мастер вынимал часы и качал головой.
— Опять ты, Громов, на двадцать минут задержал работу со своими разговорами.