— Ничего не поделаешь — война! Давай лучше поговорим по серьезному. Что ты будешь в армии?
— Не знаю! — ответил Какко.
— Получишь винтовку, тебя пошлют охранять военнопленных и ты будешь так же строго относиться к нам — бить!
Какко отрицательно покачал головой.
— Положим не меня, мы с тобой друзья, а других русских, — Леонид замолчал, ожидая ответа.
— Я уйду в Россию!
Леонид ожидал такой ответ, так как стремление Какко сдаться в плен к русским и жить в России, были для него наиболее заманчивыми.
— Положим, ты сложишь оружие, но от этого положение не измениться: война будет продолжаться, люди будут убивать друг друга.
— Надо, чтобы и другие бросили оружие! — решительно заявил Олави.
— Откуда они знают, что нужно бросить воевать? — задал вопрос Леонид.
— Им необходимо рассказать, — ответил Олави.
— А кто же расскажет, если все, кто не желает воевать, сдадутся в плен?
Какко задумался. Он понял намек Леонида. И после недолгого молчания спросил:
— Ты хочешь, чтобы этим занялся я?
— Почему бы и нет?
— Я подумаю. На сегодня довольно, поговорим еще завтра. Сейчас доедем с Паули до столовой и зайдем ко мне.
Ясность мыслей, простота речи и сила убеждения Леонида заставила крепко подзадуматься Какко над своим положением. Он был согласен с русским военнопленным, но не знал, с чего начать.
Паули пошел выпрягать лошадь, Какко завел Леонида в свой барак. Нищета и грязь бросились в глаза Леониду. Голые нары — постели нет. Грязный стол, не покрытый даже бумагой. За ним сидели несколько человек и пили прямо из горлышка бутылки водку. Пить из горлышка — обычай финнов. Хлебнув глоток, затягиваются дымом папиросы, передают бутылку другому и ожидают очереди, когда она вернется снова.
Среди них сидел пьяный Лумпас. Он с удивлением смотрел на русского и не мог понять, каким образом оказался здесь пленный, и вопросительно поднял брови. Леонид, видя недоуменный взгляд, показал на Какко, который подтвердил, что русский пришел с ним, и ему нечего беспокоиться.
Рабочие пригласили русского выпить. Леонид отказался. Лумпас принес стакан, налил водки и подал пленному. Леонид категорически отказался, и Лумпас с жадностью выпил сам. По просьбе Какко Леонид выпил немного с ним. Пьяный Лумпас полез к пленному целоваться, бормоча непонятное. Из его слов рабочие узнали, что перед ними русский, на котором в новый год катался Лумпас и просил у него прощения.
Утром, на разводе они встретились. Лумпас отвернулся, видимо, вспомнив, что унижался перед оборванцем — русским; он не мог понять, как это могло случиться, и дал команду: Маевского на работу не выводить.