Миссис Кейли взяла закладку и осмотрела ее со всех сторон.
— Не горячись, Джин. Это вполне приемлемая форма рекламы. Я понимаю, что ты огорчен проигрышем, но не срывай свое настроение на Шоне.
— При чем тут игра?! Меня огорчает не проигрыш, а то, что у меня сестра — дурочка, неспособная своими куриными мозгами понять, что хорошо и что плохо! — выкрикнул он.
— Я показывала закладки Чаку. Он не нашел их глупыми. Он их тоже раздавал, — сердито возразила Шона.
— Нет, не раздавал! — ответил Джин. — Он счел эту идею дурацкой, только не стал высказывать тебе свое мнение. Вот закладки, которые ты ему дала. — С этими словами Джин достал из кармана куртки пачку закладок и швырнул их на стол.
Потрясенная Шона молча уставилась на брата. Неужели и Чаку неловко за нее? Не потому ли он остался смотреть игру вместо того, чтобы помочь ей? Она судорожно сглотнула, почувствовав, что в горле у нее застрял ком.
— По-моему, будет лучше, если ты оставишь разговор на эту тему до тех пор, пока не остынешь, — обратилась мать к Джину. — Вы же как-никак партнеры.
— Никакие мы больше не партнеры! — прорычал Джин. — Может быть, Чак способен мириться с ее фокусами, а я нет! Пускай она выходит из дела, не то выйду я.
— Не будь смешным, — оборвала его миссис Кейли. — Сядь! Я хочу, чтобы после обеда вы собрались втроем и уладили это между собой.
— Что тут улаживать? — сказала Шона, сдерживая слезы. — У Джина не нашлось времени помочь нам ни вчера, ни сегодня, а теперь, похоже, и Чак слишком занят. Если так пойдет и дальше, дело кончится тем, что вся работа повиснет на мне. Нет уж, пускай эти двое разваливают дело. Ухожу я!
Шона выскочила из кухни до того рассерженная, что даже не расплакалась. У себя в комнате она раскрыла учебник геометрии, выбросила из головы посторонние мысли и сосредоточилась на домашнем задании. Через некоторое время к ней в дверь постучалась миссис Кейли.
— Шона? Там внизу Чак. Он хочет с тобой поговорить. Спустись к нему на минутку.
— Я не хочу с ним разговаривать. Придумай за меня какую-нибудь отговорку, ладно, мам?
Миссис Кейли помолчала. Затем, понизив голос, сказала:
— Шона, тебе следует дать ему возможность объясниться.
Гордость Шоны была слишком уязвлена. У нее до сих пор звучали в ушах слова Джина: «Он счел эту идею дурацкой, только не стал высказывать тебе свое мнение». Нет, она не сможет взглянуть в глаза Чаку, просто не сможет!
— Солнышко! Так ты выйдешь? — ласково спросила мать.
Шона не ответила. Она на минуту затаила дыхание и услышала удаляющиеся шаги матери. Буквы на странице вдруг расплылись у нее перед глазами. Она захлопнула учебник и выключила свет. В наступившей темноте слезы, которые она так долго сдерживала, наконец хлынули ручьем.