– Не бойся, сынок, — обрадовала она Пифа. — Николас все равно не умеет вскрывать нарывы, — так что, кроме тебя, им никто не поможет.
– Как это, великий хилер — и не справится с фурункулом? — поразился Пиф.
– Ага, — весело рассмеялась Имельда. — Тромб у меня дважды вытаскивал, если б не он, давно померла бы, а занозу вытащить не сможет. И Августин тоже, хоть и диплом имеет. Настоящий, не от Антонио, — добавила она. И расхохоталась: — Юный Аугусто боится крови. Его мой муж постоянно стыдит, что тот по специальности не работает. Только все без толку.
– А кто ж у вас тут по занозам?
– Обычно я, — скромно ответила Имельда. — Я нигде не училась, но медицина мне всегда нравилась: уколы, клизмы, компрессы, перевязки…
«Медицина — это не только клизмы и компрессы», — мрачно подумал Пиф, однако присутствие веселой и знающей женщины придало уверенности и ему.
Как оказалось, это было важно, потому что Имельда отлично ориентировалась в госпитале, зная, где какие инструменты лежат и где какие препараты хранятся. Это пришлось очень кстати: вооружившись по последнему слову хирургической техники, Пиф легко и уверенно — сказалась школа Балтера — вскрыл нарывы, заодно вытащив у одного из больных «занозу», щепку длиной более пяти сантиметров (как он с ней ходил, испытывая чудовищную боль, Пиф даже не представлял). Так же быстро и точно он обошелся с предъявленными перезревшими фурункулами.
А вот два последних больных были ужасны.
У одного пожилого смуглокожего себуано (островитяне уже не казались Пифу на одно лицо) была совершенно черная и раздутая стопа правой ноги. Старику явно было больно, но он полностью сохранял спокойствие и хладнокровие. Второй, помоложе, выглядел еще страшнее. Болезнь нанесла удар не в ногу, а в лицо — точнее, в его левую половину, она была темно-бордовой, и щеку разнесло от виска до нижней челюсти.
Пиф немного сдрейфил, но все же взял себя в руки, решив начать со второго. Внимательно ощупал шейные и подчелюстные лимфоузлы пациента, стараясь по возможности не причинять боль. Ожидал чего угодно — опухоли, закупорки лимфопротоков… А обнаружил, внимательно осмотрев рот изнутри, банальнейший огромный гнойник, из которого слегка, буквально на миллиметр, торчала причина этого безобразия — небольшая рыбья кость.
Заставив беднягу максимально широко раскрыть рот и обезболив уколами новокаина, Пиф вытащил зазубренную кость и вычистил образовавшийся нарыв. Имельда бесстрашно подсвечивала операционное поле мощной переносной лампой.
Обработав рану асептическим раствором и антибиотиком, юный доктор организовал дренаж — слишком большой оказалась полость, чтоб ее можно было просто ушить. После чего передал страдальца, как и первых прооперированных, хирургической сестре.