— Боже мой, до чего изменилась музыка!
Теперь нередко случалось, что Шеннон объясняла Муиру, как надо играть тот или иной фрагмент. Вечерами они играли и течение нескольких часов. Шеннон, сидя рядом с Муиром, раскачивалась из стороны в сторону, чтобы лучше подчеркнуть ту или иную тональность. Он попал под очарование Рамо.
Влияние Шеннон сказывалось не только на расширении музыкальных вкусов Августуса Муира. Незаметно, внимательно следя за тем, чтобы никто не мешал его маниакальным пристрастиям, она ввела незначительные изменения, призванные скрасить пребывание Муира и Драйбурге. Она сделала его пищу более утонченной, изменила состав настойки, просила его не думать о делах во время обеда. В солнечные дни она побуждала его закалять здоровье на свежем воздухе. Шеннон даже осмелилась отвлечь его от священных навязчивых мыслей, хотя это была запретная зона, в которую никто не проникал.
К великому изумлению Муира, все это пришлось ему по душе. Он, всегда сам принимающий решения, был доволен, видя, как теперь решают за него. Он любил наблюдать за ней краем глаза. Она всегда была настороже, тщательно следила, чтобы никакие пустяки не раздражали его, подмечала любую его реакцию, краснела, когда он смотрел на нее.
В конце концов Муир стал просматривать деловую корреспонденцию не в кабинете, а в просторной гостиной с открытыми окнами. Оттуда он мог видеть, как Шеннон бродит по саду, ухаживает за розами, шьет или читает под деревом.
Случалось, что он целыми днями не занимался лондонскими делами, расспрашивая Шеннон о содержании «Путешествия пилигрима» или о городе, выдуманном автором «Ярмарки тщеславия», городе, который напоминал ему Лондон с ненавистными людьми вроде Монро.
Муир согласился спать в маленькой спальне, расположенной на втором этаже дома, а следовательно, менее сырой, чем аналог его лондонской спальни на первом этаже.
К своему величайшему удивлению он стал спать лучше. Тем не менее настроение Муира оставалось непредсказуемым. Порой его одолевали черные мысли, и он становился угрюмым.
В такие дни Шеннон исчезала.
Августус приказывал позвать ее. Ему отвечали, что Шеннон отправилась в Эдинбург за лекарственными растениями или гуляет по территории поместья. Такой ответ приводил его в ярость, но потом он успокаивался.
И тут появлялась Шеннон.
Однажды вечером после долгой прогулки Шеннон играла прелюдию Рамо. Августус в изнеможении сидел в кресле.
Музыкальная композиция начиналась медленным мотивом, без каданса, приглушенным звучанием низких тонов, затем неожиданно взмывала молодая полная жизни мелодия. И тогда Шеннон, боясь пропустим хотя бы одну ноту, замирала, и лишь ее руки скользили по клавишам, и это придавало ей еще больше изящества. Муир водил взглядом по белокурой головке девушки, удивляясь ее грациозности.