Он глубоко вдохнул, пытаясь распознать витающие в воздухе ароматы, однако большая их часть оказалась совершенно незнакомой. Здесь даже растения были изменены настолько, что он с трудом узнал самые обычные маки или эльфийские колокольчики, которые вдруг приобрели немыслимые размеры, необычную лиловую окраску и начали издавать тончайший мелодичный перезвон, словно самые настоящие колокола. То же самое творилось с клевером, маками, обычной крапивой, вьюнками и деревьями. С птицами, жучками, напрочь отсутствующими здесь комарами и даже бабочками, среди которых не было ни одной, способной причинить людям хоть какой-нибудь вред. Стрегон словно в другой мир попал. В красивой сказке очутился. Уснул и неожиданно оказался в чудесном видении, где больше не надо опасаться смертельного удара из-за каждого куста, не надо ждать подвоха. Где можно расслабиться и спокойно отдыхать, не боясь попасть в чей-нибудь безразмерный желудок. Потому что здесь не было ни хмер, ни здоровущих гиен, ни ядовитых цветов, ни плотоядных муравьев размером со взрослую собаку, ни ползучих лиан, серого мха или синей плесени...
Впрочем, нет, хмера все-таки была. Одна единственная, но оттого не менее опасная - вон, лениво развалилась в теньке возле входа в Лабиринт, незаметно посверкивает оттуда странными зелеными глазами и внимательно следит за чужаками, которых вчера привела с собой хозяйка.
Стрегон пришел в себя только этим утром. Внезапно очнулся от искусственного забытья, быстро огляделся, с изумлением сознавая, что они все-таки добрались и, вопреки всему, сделали то, что задумывалось. Терпеливо снес ликование сбежавшихся на шум побратимов и вежливые расспросы касательно собственного самочувствия. Запоздало подивился, что все еще живой и даже может двигаться, хоть и оказался слаб, как котенок. А потом принялся настойчиво выяснять подробности случившегося, потому что прошедшие несколько суток напрочь вылетели у него из головы. Последнее, что помнил: бешеные глаза Гончей, безжалостно разрывающей на части агинцев, и ее мертвый голос, от которого по коже бежали холодные мурашки. А еще - щедрую россыпь кровавых брызг, слетающих с ее парных клинков, и медленно заваливающиеся навзничь тела, в которых больше не осталось жизни.
Неожиданная правда ошеломила его настолько, что Стрегон сперва лишился дара речи. Затем ошарашено крякнул, изумленно округлил глаза и не слишком вежливо поинтересовался, не решил ли гораздый на скверные шутки Лакр разыграть его столь изощренным способом. Однако виновато вздохнувшему ланнийцу не было нужды обманывать или умалчивать о том, кому именно пораженный вожак обязан жизнью; кто заботливо возился с его нагим и совершенно беспомощным телом; страшно рисковал, забирая на себя его боль. Наконец, кто и почему бестрепетно провел его в святая святых Проклятого Леса, погрузив в неестественный сон и позволив проснуться только сейчас, когда раны полностью зажили, память хорошенько затуманилась, а переломанные кости надежно срослись.