Я открыла глаза, когда ко мне подходил третий некромант. Один за другим, они шли и отдавали свои жизни для своего архимага. Для Анхайлига. Почему я не могу сделать то же?! Я
не хочу этого видеть, не хочу... когда же это кончится?!
Но вот свет стал угасать. Медленно, неохотно сила отступала, подчиняясь воле темного архимага. Еще несколько мучительных минут и, наконец, источник был закрыт. Но какой ценой!
Отказываясь верить в реальность происходящего, я с ужасом смотрела на двенадцать мертвых тел у своих ног. Почему я не могу последовать за ними? Морана!
Впервые в жизни я была готова безропотно уйти с ней, но та не отвечала. Не хотела.
А тишина вокруг сменилась перешептываниями. Одинокие, неуверенные голоса подхватывали все новые, и среди неровного гула постоянно проскакивали упоминания о культе
Велиара.
В это время Анхайлиг открыл глаза. Его взгляд упал на меня, скользнул дальше... и я поняла, что столько боли я бы не пережила. Кажется, в этот момент он еле сдержал крик, и только осознание этого помогло мне кое-как собраться с силами самой. Сгорбившись, Анхайлиг приблизился.
- Простите, - еле слышно прошептал он. - Если сможете. - Архимаг вновь посмотрел на меня.
- Девочка, это не твоя боль, а моя.
Он провел рукой по моему лбу, и все чувства разом исчезли, оставив лишь усталость. Я хотела возразить, но даже на это сил не хватило.
- Всего лишь фанатики культа Велиара, - произнес Зевс.
В ответ Анхайлиг так глянул на него, что магистр осекся и побледнел как смерть.
- Эти люди, Зевс, добровольно ушли в небытие, пожертвовав своими душами, чтобы вы выжили, - медленно проскрипел архимаг. - И все, что вы можете, это назвать их фанатиками?
Я изумленно посмотрела на некроманта. Всю жизнь он ненавидел культ Велиара, а теперь взялся защищать? Нет, конечно, чужая память... и тут сердце испуганно сжалось: я увидела, что глаза Анхайлига изменились. Правый оставался черен, как ночь, а второй полыхал яростным изумрудным пламенем.
* * *
Гулкий, монотонный голос читал заклинание Вызова, пробуждая его сознание из небытия.
Заклинание требовало действия, реакции, и он не мог не откликнуться. Захотелось взглянуть на зовущего, но глаза ничего не видели, да и были ли у него теперь глаза? Последнее, что он помнил - жар и гарь, дым и запах собственной горящей плоти.
- Ну давай, приди уже в себя, - ругнулся, прервавшись, голос. - Или не приди, но хотя бы выпей это.
Он дернулся, едва заметно, но тут же ощутил, как к зубам приставили что-то металлическое.
- Пей, - требовательно рыкнул голос.
Голос был знаком, и он, не противясь, сделал глоток. Густая, солоноватая жидкость обжигала, возвращала силу и жизнь, заставляя тело бешено регенерировать.