— Нет. Уже нет.
— Значит, предпочитаешь сидеть и ныть?
— По-моему, у меня нет иного выбора.
— Баба! — Николь показалось, что Кьяри ударит ее, но он начал бичевать ее словами. — Ты жива, сука! Это Кэт, Паоло и Шэгэй распались на атомы вместе со всем кланом Вулфов. Как ни крути, тебе отпущено на месяц больше, чем им; у тебя есть возможности, которых они не получат никогда. Они купили это время для всех нас ценой собственной жизни, старлей, а у тебя хватает наглости оплакивать себя?! — Он не находил слов.
Николь смотрела куда-то в сторону.
— Ты не подслащивал пилюлю, не так ли? — наконец спросила она.
— Чертовски верно.
— Подростком я частенько воображала себя в ВВС, парила по космосу без малейших усилий, вступала в бой с корсарами, стояла лицом к лицу с трусливыми космическими мерзавцами, спасала очаровательных принцев… Но в мечтах нет страха, боли, расплаты за ошибки. Я видела смерть друзей, Бен, и теперь стою перед возможностью — вероятностью — собственной смерти. Я боюсь.
— Господи, Николь, а с чего ты взяла, что ты другая? Думаешь, эти чувства доступны одной тебе? Мы все видели пробоину, и каждый понимает, что она означает. — Кьяри выскользнул из кресла, оказавшись перед Николь. — Никто не просит от тебя чуда, милая; просто делай все, что в твоих силах.
Звякнул люк, и Андрей заглянул в рубку.
— Прошу прощения, — начал он, но Николь жестом пригласила его войти. — Просто я подумал, что это может пригодиться.
Он бережно прижимал к груди спрятанные в футляры гитару Николь и флейту Кьяри.
— Черт возьми, они-то как тут оказались?! — недоверчиво спросила Николь. — Я же велела брать только самое необходимое!
— Разве к ним не подходит это определение? — с совершенно невинным видом произнес Андрей.
Николь погладила штампованный пластик футляра, чувствуя непреодолимое желание извлечь покоящийся внутри инструмент, и расплылась в улыбке.
— Спасибо, — выдохнула она Андрею, присовокупив пылкий поцелуй.
Сдвинув облегающий капюшон, она энергично потерла виски, тряхнула головой, чтобы всклокоченные волосы улеглись более-менее пристойно, и нажала на клавишу интеркома.
— Хана, как дела?
— Как у пушечного мяса, — тотчас же откликнулась та. — Сижу и жду, когда великие умы, которым я доверила свою жизнь, созреют на дальнейшие действия.
— «Великие умы»?
— Конечно. Ведь не будь ты такая крутая, тебя не поставили бы командиром, правда? — И вдруг шутливый тон стал серьезным. — Николь, как ты себя чувствуешь?
— Мне уже лучше. По-моему, тянуть больше незачем. В седло!
Кьяри включил магнитные захваты своих ботинок, и они с громким лязгом припечатались к палубе. Комиссар потянулся, поудобнее устраиваясь в черном бронированном скафандре. Николь отстегнула ремни и развернулась, зависнув на уровне его глаз. Потом ухватилась за него и поцеловала, прижавшись к Бену, насколько позволяли объемистые скафандры. За первым поцелуем последовал второй, вскружив обоим головы; сердца их отчаянно колотились, кровь запульсировала в жилах.