Чтобы восстановить остроту соображенья Морсу требовалось побриться и помыться, и подстричь ногти. Морс собрал последние силы, опустил на пол ноги и пополз, словно краб, вдоль стены, попрыгивая на здоровой, полз…полз… — пока не упёрся в ванную комнату.
Целый час он там прихорашивался и вот — почувствовал себя как только что родился. Назад он добирался таким же макаром — ползком вдоль стенки.
Улёгся он на софу, уткнулся в подушки — уффф, устал! Но в голове — ясность такая образовалась!
Закрыл глаза — и вырубился, заснул мертвецким сном.
Льюис не знал, будить Морса или не будить. Думал-думал, но тут аромат жареной картошки сделал своё дело.
— Который час, Льюис? Кажется, я заснул.
— Четверть второго, сэр. На тарелочке вам картошку с рыбкой принести? Сами-то мы с женушкой прямо со сковородки едим, чтобы посуды меньше мыть.
— Нехорошо со сковородки вилками, — сказал Морс, — повредится тефлоновое покрытие. А палочками — не хочу.
Подцепляя на вилку картошку, Морс размышлял вслух:
— А представь себе, Льюис, что мы расследовали дело не с того конца.
— Не с того конца, сэр?
— Пытались сразу найти убийцу.
— Ну, всегда все так делают, сэр.
— А мы б могли и по-другому! Чё нам как все!
— Вы хотите сказать…
Морс выжидал, что же такое скажет Льюис. Но Льюис так ничего и не сказал, потому что понятия не имел, что тот хотел сказать.
— Хочу сказать, мы должны, конечно, найти убийцу, чтобы закрыть дело.
— Ясно, — ответил Льюис, которому совсем ничего не было ясно.
— Хорошо, что тебе ясно, — сказал Морс, — Ясно, как белый день. Открой-ка шторы, а то темно!
Льюис выполнил приказ.
— Вот сказал бы я тебе имя убийцы, адрес его, так ты б пошёл и арестовал малого сразу, да?
Льюис автоматически кивнул. В этот момент он размышлял, не стукнулся ли его дражайший шеф головой об раковину, когда летел на пол со стремянки.
— Отвечай же! Да? Притащил бы его ко мне, держал бы на безопасном расстоянии, что б я его сразу не укокошил — и? и он бы нам всё как миленький выложил. Сам. Соображаешь?
При этом монологе с набитым картошкой ртом Морс умудрялся размахивать вилкой и ножом, что тревожило Льюиса. Он всё думал о раковине и о возможных последствиях для психики шефа. Льюис неоднократно наблюдал такое поведение у людей после дорожных аварий — это называется травматическим шоком. Некоторые потерпевшие дня два-три вообще как полоумные. Ну, потом выздоравливают, разумеется.
А может, Морс просто перепил? Что пил? Точно не пиво, потому что те банки так и остались закрытыми.
Льюис ощутил бремя ответственности — и его прошиб пот.