Таксист доставил меня в USM буквально «на флажке».
Стоило только приехать на пару минут позже, и я не успел бы пройти регистрацию…
Я сдал дорожную сумку в багаж (ее даже не осматривали), протянул тайке в униформе свой «тикет». Маленькое здание аэропорта, напоминающее буддийскую пагоду, к этому моменту было почти пустым; пассажиры моего рейса уже находились на площадке в зоне ожидания.
Я оказался одним из последних, кто прошел регистрацию. За мной – замыкающими – через терминальчик торопливо прошествовала пара тайцев средних лет, с виду семейные люди.
Двухмоторный ATR 72 компании Bangkok Airways, несущий на фюзеляже цветистую тропическую окраску, а внутри его экипаж, меня и еще семьдесят пассажиров, взмыл в воздух. Я попытался мысленно переключиться на что-то, что отвлекло бы меня от происходящего со мной же. Было бы неплохо – и полезно для организма – вздремнуть на часик. Две последние ночи в силу сложившихся обстоятельств я провел без сна и из-за этого – но не только – ощущал себя разбитым. Нервная система у меня достаточно устойчива к внешним воздействиям, я человек тренированный. Но всему, видимо, есть предел. Перенесенное мною за минувшие сутки с небольшим основательно выбило меня из колеи, расстроило мои внутренние самонастройки; так что о том, чтобы расслабиться и подремать на борту лайнера, несущего меня и прочих пассажиров на своих крыльях в столицу Королевства Таиланд, не могло быть и речи.
Я даже не пытался вычислить, кто из семидесяти пассажиров, поднявшихся на борт самолета, пасет меня. Это может быть кто угодно; по меньшей мере половина пассажиров выглядят как европейцы, есть среди них и молодые люди, и мужчины постарше. Не исключаю и того, что они вообще не сочли нужным сажать на этот бангкокский рейс своего человека, исходя из простого резонного соображения – «да куда он денется».
Но в одном я не сомневался: с той минуты, как меня высадили близ отеля в Натхоне, я нахожусь под их неусыпным и неустанным контролем.
Мой рассеянный взгляд устремлен в иллюминатор; водная гладь Сиамского залива меняет свой цвет по мере набора высоты с изумрудного на ультрамариновый.
Я пытаюсь думать о чем угодно, только не о том, что произошло в эти последние тридцать с небольшим часов. Я изо всех сил стараюсь не думать о том, какими могут быть последствия. Но мне не удается отвлечь себя от тяжелых мыслей, у меня не получается обмануть самого себя.
Под крыльями набравшего высоту самолета проплывают в прогалах облаков фрагменты земной поверхности; ну а у меня в голове разматывается событийная лента, частично склеенная, смонтированная мною же самим из фрагментов лишь недавно пережитого.