Фархад открыл дверцу машины и приглашающе помахал рукой. Лала молча села, подобрав полы длинного пальто.
– Я виноват перед тобой, – нерешительно сказал он.
– Ты бы не мог выражаться менее банально? – холодно произнесла она.
– Извини. Большая часть слов вообще банальна. Пожалуйста, будь терпимее. Мы оба не правы. Я обиделся и разозлился, когда ты ушла. Хотел сделать тот вечер красивым и праздничным, но вышло иначе. В итоге я сорвался. Та девушка, которую ты видела, я встречался с ней еще до знакомства с тобой. Пару раз. И я совершил глупость. А потом устыдился своей глупости и не знал, как исправить положение, чтобы не быть в ее глазах подлецом. Поэтому совершил еще большую глупость. Так бывает. Люди полны страхов. Я не исключение. Теперь я все понял и объяснился с ней. Я ездил домой, к отцу. Поговорил с ним. Лала, ты дорога мне. Я люблю тебя. Давай забудем прошлые обиды и начнем все заново.
– Тебе не кажется, что все люди играют в одни и те же скучные игры? – задумчиво спросила Лала.
– Иногда – да, иногда – нет. Только от нас самих зависит – играем мы или живем настоящей жизнью.
– А как различить игру и жизнь?
– Чувствовать. Ты же чувствуешь: играешь ты в данный момент или нет.
– А если не чувствуешь?
– Я думаю, невозможно – не знать.
– Какое-то время назад мне казалось, что ты мне нравишься. Более того, я влюбилась и ощущала себя ребенком, радующимся твоему появлению. А потом все исчезло. В моей душе поселилась пустота. Сейчас мой отец в больнице, и меня едва хватает на то, чтобы выполнять ежедневные рутинные действия: мыть, готовить, убирать, стирать, беседовать с врачами.
– Я могу помочь?
– Чем? Разговаривать за меня с завотделением или стирать папины подштанники? Нет. Спасибо.
– Лала, я люблю тебя. Давай поженимся. Мы можем жить здесь, или уехать в Иран, или найти какую-то другую точку на карте мира. Так просто стать счастливыми: нужно всего лишь захотеть.
– Фархад, у меня не осталось сил чего-то желать. Ты разве не видишь?
– Они появятся. Проблемы уйдут со временем. Я не буду торопить события. Хочешь, я стану подвозить тебя в нужное место и ждать. Потом мы сможем сидеть в кафе и разговаривать или просто молчать.
– Нет, – Лала покачала головой, – не хочу. Можешь считать, что у меня кризис среднего возраста или депрессия.
– В любом случае из этого состояния надо выходить, а сама ты не сможешь.
– Фархад, я зверски устала. У меня нет сил на пустые разговоры. Пойду домой. Поговорим в другой раз.
Лала открыла дверцу и выбралась из автомобиля. Она действительно еле стояла на ногах. «Все-таки надо передвигаться на машине, – вяло подумала она. – Взяла моду загонять себя до состояния дохлой селедки. Фархад прав в одном – пора встряхнуться. Жизнь на этом не заканчивается. Вот завтра и начну. Позвоню Марте. Куда-нибудь сходим». Захлопнув за собой дверь квартиры, Лала привалилась к косяку. «Будь я дурой, – раздумывала она, – поверила бы в родовую карму, порчу и проклятие и радостно направилась к какому-нибудь экстрасенсу снимать всю эту шнягу. Авось и полегчало бы. Но со мной эффекта плацебо не будет. В церковь – тоже не хочется. Хотя Катя как-то рассказывала, что ей святая Матрона помогла. Она ездила тогда в Покровский женский монастырь, стояла на холоде в бесконечной змеящейся очереди к святым мощам, зажигала тонкие восковые свечи и молилась. А потом рассказывала, как ей, словно чудо какое, пришло избавление от всех бед и несчастий. Может, съездить?» Но тут Лала вспомнила про презентацию книги игуменьи Иоанны и нехорошо улыбнулась. Бог должен быть в душе человека, прежде всего. Ни к чему помпезные храмы и ритуалы, воскуривание благовоний и отбивание земных поклонов. Нет, дамы и господа, нет. Не ее это методы избавления. У нее голова не для молитв и страхов, у нее это эрогенная зона. Она ей, изволите ли видеть, думает. И любит иногда. А обращать к Богу эрогенные зоны, некоторым образом, неприлично. Так что уж лучше как-нибудь самой справляться, силой воли.