– Ты ее лично видел? – спросил Вадим, и я отрицательно помотал головой. – И я – нет. Может, ее вообще не было? Может, это у него воображение разыгралось?
– Так-то оно так, но рыжий существовал, это точно, и, кто знает, сообщи мы об ушедшем главаре и фээсбэшникам удалось бы его перехватить…
– А кто сказал, что мы о нем не сообщили? Пока ты тут сидел, сопли жевал, я снова на связь вышел и сообщил, даже приметы описал. Так что, если поймать, то поймают. А тетрадь я не видел, а значит, и не слышал.
– Н-да, лопухнулись мы малость. – Видно, в этот момент для меня настала минута самобичевания. – Вот создаст кто-то сейсмооружие, и будем мы с тобой икать до конца жизни.
– А что оно нам? Нам по фигу. Почти вся Россия на равнине стоит. А что до остальных, – ротный небрежно взмахнул рукой вдаль, – нехай будет на совести тех, кто его создаст.
Он шлепнул меня по плечу, улыбнулся, опустил штанину, после чего закинул автомат за спину и, слегка прихрамывая, с видом единовластного хозяина этих земель поплелся вниз по склону. Проходя под яблоней, сорвал висевший на ветке еще зеленый плод и с видимым удовольствием разгрыз его надвое. Затем обернулся и неожиданно спросил: – Ты из-за пацана, что ли, в мораль ударился?
Я пристально посмотрел Вадиму в лицо, отрицательно качнул головой и мысленно повторил уже когда-то давно сказанную по другому поводу фразу: «Совесть пусть мучит тех, кто привлек его к этому ремеслу». И тут же сообразил, что с любым оружием все обстоит точно так же.
– Забей! – не вняв моим уверениям, посоветовал ротный и, жуя яблоко, пошел дальше.
Что ж, пожалуй, он прав. В конце концов, меру вины каждый определяет себе сам. Если и суждено кому создать сейсмооружие, то последствия его применения лягут на совесть применивших его. Да и вообще, кто сказал, что оно будет когда-либо применено?