— Советская власть крепит смычку города с деревней. А банды — палки в колеса. Потому большевистская партия требует: кончать с бандитизмом! Обеспечить народу мирный труд. Вот что говорит Владимир Ильич: «Надо быть искусным, осторожным, сознательным, надо внимательнейшим образом следить за малейшим беспорядком, за малейшим отступлением от добросовестного исполнения законов Советской власти… Малейшее беззаконие, малейшее нарушение советского порядка есть уже дыра, которую немедленно используют враги трудящихся…» Что это значит, товарищи чекисты?.. Это значит, мы, борясь с врагами, не должны следовать присказке: «Лес рубят — щепки летят!»
Выступление Платонова вызывало обычно споры. Так вышло и в тот раз.
— Опираться на незаможных селян, на молодежь, на жинок — вот путь к быстрому разгрому бандитизма! — говорил о своем, выношенном в раздумьях, Леонов. — Если селяне сами ополчатся на бандюков, то, считай, три четверти дела сделано! И ошибок, о которых беспокоится дорогой Ильич, будет меньше. Население знает бандитов как облупленных!
— Смелее и чаще бить их надо! — подал реплику Бижевич. — Очистить села от подозрительных лиц. В Сибирь, чтобы и духу не было!
Мы понимали настроение Юзефа Леопольдовича: он получил извещение о том, что на кордоне контрабандисты убили его последнего брата. Бижевичу горячо сочувствовали, но почти никто в ЧК не одобрял его ожесточения.
Иосиф Зеликман — в Одессе головорезы Мишки-Япончика задушили его мать и сестренку — говорил, пытаясь убедить Бижевича:
— Понимаешь, Юзеф Леопольдович, в бандах есть обманутые. Атаманы красивыми посулами задурманили кое-кого. А других страхом удерживают. Односельчане лучше знают, кто кат, а кто — не по своей воле…
— Верно, Иося! — Леонов взбил свой черный, чуб. — Не обижайся, Юзеф Леопольдович, но ты неправ — всех под одну гребенку… Знаю Андрея-заику. Под Знаменкой бродит в банде. Его из поезда утащили. Вот на глазах Володи Громова. Мухин обманул, будто бы убежал заика. Андрей дрожит весь, а ходит — запугали потому что…
Леонов совсем недавно ликвидировал опасную банду кулацких сынков, опираясь на местное население, и говорил, что называется, по горячим следам.
В оперативный пункт ЧК — как-то рассказал он — заглянула черноглазая, с толстыми косами дивчина.
— Хто у вас начальник? — спросила она Морозова.
— А що?
— Веди к начальнику! — Глаза у девушки быстрые, решительные. Когда узнала, что Морозов и есть начальник, то представилась:
— Зина Очерет, комсомолка. Помогать вам хочу!
— А що ты умеешь?
Зина сморщила лицо, неуловимым движением поправила хустку-косынку и страдальческим голосом бабушки спросила Тимофея Ивановича: