Прихожу в НКВД. Начинается допрос, все поклепы отрицаю, мне говорят: «не отрицайте, мы имеем свидетеля и сделаем очную ставку». Я попросил это сделать. И когда вошла моя жена /сожительница/ в роли свидетеля, я остолбенел. Все она рассказала о моих разговорах, газетах и пр. Мне, конечно, состряпали» дело».
Она же не отреклась от меня. Со слезами проводила меня в заключение и теперь, каждое воскресение приходит ко мне и приносит передачу, вот этот чеснок. На мои вопросы: «что ты сделала со мной, зачем ты загнала меня в лагерь»? Она начинает рыдать и говорит: «Яне могла иначе сделать». Какая то неразбериха. Любить человека и вместо того, чтобы его защищать, если не жертвовать, как это бывает, то хотя бы и не предавать его, как это случилось, а она предала и теперь приходит, приносит передачи и плачет.
Один млад, лейтенант советской армии, рассказывал мне свою историю, как он попал в лагерь и тюрьму. Во время войны мы были окружены и я попал в плен к немцам. Нас отправили в Германию, где я как специалист вскорости оставил лагерь и жил вне лагеря.
Случайно познакомился с одной русской девушкой /вольной/.
Вскоре полюбили друг друга и сошлись жить, как муж с женой.
Очень любили друг друга и я ничего не скрывал от нее — жены и верного друга. Война кончилась. Советская власть разослала всюду по Германии призывы: «Всем возвращаться на родину и родина всем все прощает».
Я пошел на эту удочку. Зарегистрировался и через пару дней, простившись со своей любимой и уговорившись найтись в России, эшелоном, полным офицеров, направились с музыкой /оркестром/ в Сов. союз. Переехав границу, нас в городе X привезли в пустой лагерь переночевать, а утром, как будто бы поедем дальше. Все как будто бы хорошо. Но утром выйдя из бараков, мы были поражены. Видя на вышках часовых с пулеметами, — отсюда началась перегонка нас из одного лагеря в другой. Привезли меня в Москву в тюрьму. Следователь замучил меня, допрашивая. Меня поражало: откуда он мог знать даже места, где я жил и в какое время. Я отчаянно защищался, отрицая. Тогда он говорит: «а если я позову свидетеля»? — «Пожалуйста»! — говорю. Он позвонил.
Открывается дверь и входит разодетая красноармейка и о, ужас, — моя сожительница. Я остолбенел и никогда не поверил бы, чтобы моя любимая могла выдать меня. Я не верил, что русская женщина способна на такие дела, на дела предателя, но, к сожалению» это так вышло. Она предала меня грубо, жестоко после проведенных лет совместной жизни в Германии.
Да, бывают и такие случаи в нашем веке.