— Я работаю по субботам, — возразил он.
Стоило ли беспокоить генеральную прокуратуру в субботу? Чтобы услышать: «Мы не даем никаких комментариев»?
— Да и зачем? Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы.
— Я бы с удовольствием выразил свое мнение по поводу этой… этой гипотезы, пока она не попала в газеты.
Гипотезы. Он хотел сказать «околесицы», но решил соблюсти профессиональную деликатность. Я вдруг разозлилась. Надо же, сам не дает ни крохи информации, а потом смеет критиковать статью.
— Убийство Барри Мазурски не имеет никакого отношения к ростовщикам, — сказал Мэтт так убежденно, что я едва ему не поверила. По крайней мере чуть не решила, будто он сам верит в то, что говорит. — Честное слово.
То ли он был слишком серьезен, то ли мне хотелось ему верить, но я едва не позволила сбить себя с толку. Стоп. Передо мной Мэтт Кавано, сердцеед из молочного отдела, мастер искренности и безнадежный карьерист. По роду деятельности он вынужден сотрудничать с полицией Провиденса. Если они хотят помешать или, точнее, отложить расследование на пару недель, ему от этого ни жарко, ни холодно. На восстановление справедливости всегда уходит время.
Мэтт продолжал смотреть мне прямо в глаза, словно гипнотизируя.
Он хочет меня очаровать? Должна ли я растаять под его взглядом и написать в газету опровержение? Забыть о признании? О пленке?
С самым что ни на есть невинным видом я спросила:
— Хочешь поговорить? Поведать мне настоящую причину смерти Барри? Буду только рада изложить другую версию. Давай зайдем ко мне, и я возьму блокнот и ручку.
Не знаю, чего я ждала в ответ: гнева или усмешки. В итоге не получила ни того ни другого. Мэтт покачал головой и полным сожаления голосом, который потом весь день стоял у меня в ушах, произнес:
— Постарайся просто мне поверить, Хэлли. Чем больше я расскажу, тем хуже для тебя.
Леонард рассыпался в похвалах. Он позвонил утром — к тому времени я купила газету и перечитала статью несколько раз, после чего перешла к повседневным делам. Когда зазвонил телефон, я сидела на полу, сортируя грязное белье из чулана. Не по цвету, а по степени загрязнения.
— У меня сегодня отбоя от звонков не будет! — выстрелил энтузиазмом голос Леонарда. — Могу я пригласить тебя гостем на передачу?
Меня? Полотенце выпало из рук.
— Правда?
— Ты свободна сегодня вечером?
В ушах грянул туш. Гостем? На «Позднюю ночь» Леонарда? Я подождала, пока затихнет музыка, и услышала низкие осторожные ноты. Не стоит делать поспешных шагов, ставить под удар шансы попасть в следственную команду.
— Мне нужно посоветоваться с редактором.