К счастью, на утро у мамы была назначена встреча в клубе садоводов, поэтому она едва взглянула на синяки у меня под глазами.
— Опять плохо спала? — спросила она, собрав папки и завернув в фольгу яблочный пирог.
Мама обожествляла Уолтера за то, что он помог мне избавиться от снотворного, и по-прежнему беспокоилась по поводу моей бессонницы, хотя с тех пор прошло уже много лет.
Я сослалась на то, что работала допоздна. В старые времена она прочла бы мне лекцию о нездоровой «одержимости» карьерой. Теперь мама понимала, что я счастливее и здоровее, когда чем-то поглощена. Слава Богу, она не знает о статье, вызвавшей жуткую реакцию и угрозу расправы.
Ночью казалось предельно очевидным, что за мной охотятся. Ну еще бы, если Барри Мазурски заказали, то существует некая преступная группировка, и она захочет уничтожить свидетеля. В свете дня, когда солнце залило чистенькую кухню, я почти поверила Леонарду и Робин. Конечно, это просто сумасшедший. Стал бы настоящий убийца предупреждать жертву о нападении? Да еще и по радио? Не слишком ли это непрофессионально?
— Если у тебя не включат отопление, приезжай ночевать и сегодня, — сказала мама. — Я приготовлю твою любимую фаршированную капусту с тмином. Посмотрим фильм.
Я кивнула, мама повернулась уходить, но тут из папки выскользнул листок и опустился на пол — это была бумага из компании по недвижимости с указанием стоимости маминого дома.
Она выхватила ее у меня из рук, и мне стало не по себе.
— Ты же не собираешься продавать дом?
— Предстоит много работы, — между делом сказала она. — Говорят, в Браервуде хорошие квартиры.
Браервуд? Комплекс домов престарелых? Я ушам своим не верила.
— Ты хочешь оставить сад?
Мама пожала плечами: мол, в определенном возрасте приходится мириться с некоторыми вещами. Не глядя на меня, она повернулась к двери. В движениях скользила тревога. Много работы? Моя мать может три часа подряд перевозить грязь с одного участка на другой, а потом подняться в дом и приготовить шикарный обед из индейки. К тому же она с большим подозрением относится к оплате коммунальных услуг и несколько раз говорила, что лучше умереть, чем жить в окружении стариков. И тут я поняла: мама, женщина, которая всегда говорит правду, лгала мне.
Она сорвала с вешалки темно-серый плащ. Пояс упал на пол.
— Что происходит? Почему ты продаешь дом? — спросила я.
— Хэлли, перестань, пожалуйста, я опоздаю на собрание.
Она скомкала пояс и, засунув его в карман, надела плащ. Затем сняла с крюка сумку и перекинула через плечо.
Я вдруг вспомнила тот вечер в «Фоксвудс», монеты из автомата, звеневшие в ее сумке.