— Жаль, конечно, отец Люцер, но убийцу найти мы не сможем, — сказал Петр. — Мы и сами этого хромого толком рассмотреть не успели. Я, например, не уверен, что смогу его точно узнать.
— А ты, Иоанн?
Иоанн только пожал плечами.
— Лука?
— Попробую, отец Люцер. В конце концов, можно дать приметы гвардейцам, пусть задерживают всех подозрительных. А уж мы потом будем выяснять, тот это хромой, или не тот…
— Хорошо, я подумаю. Сомнительно, конечно, чтобы убийца находился в городе, но мы не должны упускать любую возможность.
— Отец Люцер, — произнес Петр.
— Да?
— Я думаю, что этот хромой — помощник овражской ведьмы. Может, стоит наведаться в Овраг?
— Не сейчас, Петр. Вам пока нельзя отлучаться из Столицы. Я направлю кого-нибудь другого, а потом, если захочешь, съездишь еще сам. Сейчас у нас самое главное — дело о вампирах.
— Хорошо, отец Люцер.
— Все. А теперь идите, отдыхайте.
Когда клерики ушли, отец Люцер еще долго сидел, откинувшись на спинку стула и упершись неподвижным взглядом в окно.
И только после захода солнца он грузно поднялся и позвонил в колокольчик. В келью прошмыгнул молодой послушник.
— Слушаю, отец Люцер, — сказал он.
— Что там Петр, Иоанн и Лука, поужинали?
— Да, отец Люцер. — Так. Хорошо. А чем сейчас занимаются?
— Брат Петр в парке сидит, брат Иоанн ушел в город прогуляться, а брат Лука в своей келье, — бойко сообщил послушник.
— Угу.
Отец Люцер молчал несколько секунд.
— Сбегай, да позови ко мне Луку.
— Хорошо, отец Люцер, — послушник взялся за ручку двери.
— Да постой ты! — отец Люцер укоризненно покачал головой. — Сколько раз тебе говорить: не спеши раньше времени! Выслушай сначала все, что тебе говорят, затем спроси «Могу я идти?», а потом уже беги.
— Хорошо, отец Люцер, я понял. Сначала выслушать, затем спросить, а потом идти.
— Так вот, ты Луку позови, только так, чтоб тебя никто не видел, особенно Петр или Иоанн. Понял?
— Понял, отец Люцер.
Послушник снова схватился было за ручку, но вовремя вспомнил.
— Могу я идти, отец Люцер? — спросил он.
— Вот, совсем другое дело! — похвалил отец Люцер. — Да, сын мой, иди.
Господин Оак расхаживал по зале, заложив руки за спину и выпятив живот.
— Благородство есть высшая духовная благодетель, вкупе с хорошим образованием поистине чудные плоды дающая. Дающая, повторяю. Не следует, однако, забывать о набожности и благочестии, без коих невозможно воспитание личности. Воспитание личности. Записали? Теперь с новой строки. Дворянство вот истинный цвет человечества, в саду Господнем проросший…
Господин Оак остановился.
— Это кто там смеется?! Если кому-то слишком весело, могу предложить посмеяться на конюшне, вместе с лошадьми! Там вы почувствуете себя в истинно близком вам обществе…