Графиня улыбнулась.
— Искусство остается одной из самых больших загадок человечества, сказала она протяжно. — Ибо непонятны причины не только его происхождения, но и причины его популярности. Человек обладает врожденной любовью к прекрасному, но вот понятия о прекрасном могут довольно сильно варьировать. А какой именно вид искусства вы имеете в виду, Владимир?
— Предположим, живопись.
— Живопись проще всего объяснить. В принципе. Человек увидел великолепный природный пейзаж и решил его повторить, дабы иметь пред собою в наличии постоянно. Зрители его работы получают удовольствие от созерцания данного пейзажа. Неясными остаются лишь истоки этого чувства — чувства наслаждения прекрасным. Возможно, они кроются во врожденном человеческом стремлении к исследованию окружающего мира.
— А что вы скажете о литературе? — присоединился к герцогу маркиз.
— Вы, конечно, имеете в виду художественную литературу, — уточнила графиня. Потому как цели литературы научной вполне ясны. Истоки художественной литературы — в обычном повествовании. Людям нравится слушать интересные истории. Книга же превосходит по возможностям живого рассказчика, являясь доступной всем, и даже после смерти автора. К этой же категории можно отнести и театральное искусство, только там рассказ иллюстрируется более наглядно. Вот чего я действительно не могу объяснить, так это музыки… Что человек извлекает из хаотичного набора звуков — непонятно.
— Может быть музыка каким-то образом сродни речи — определенные звуки напоминают нам слова, интонации, — осторожно предположил герцог.
— Зачем же повторять то, что уже есть? — возразил маркиз.
— А что, если музыка не повторяет, а заменяет? Что, если мелодии говорят нам о том, чего нельзя высказать словами, заменяют те слова, которых нет в человеческой речи? — тихо сказала графиня.
— Однако, чтобы эти тайные слова слышать, нужно иметь по меньшей мере музыкальный слух, — произнес маркиз. — Я же, к сожалению, сего дарования лишен и вынужден пользоваться обычной речью. А говоря обычной речью, — добавил он, хитро подмигивая, — следует, пожалуй, признать, что наступает время обеда…
Распрощавшись с хозяйкой, вельможи покидали замок.
— Надо же, проделать две сотни верст для того, чтобы встретиться с очередной занудой, — недовольно ворчал маркиз.
— Вы неправы, маркиз, — не соглашался герцог. — Графиня Валерия очень интересная женщина…
Маркиз бросил на него косой взгляд.
— Да бросьте вы! Я сыт этими заумными разговорами по горло. При дворе такие разговоры становятся хорошим тоном, с поощрения короля. Я думал, хоть здесь, в провинции, люди попроще, так нет же.