— Я сам ему все расскажу, — решил Петр. — Мы с ним уже беседовали про господина лекаря, пора, я чувствую, эту беседу завершить…
— Все как вы говорили, отец Люцер. Только теперь у нас есть нечто вполне конкретное.
— Что ж, это хорошо, — кивнул отец Люцер.
— Теперь мы точно знаем, что он шпион. Может, разобраться с ним без лишнего шума?
— Нет, Петр, нет. Так не годится. Убрать-то его несложно, и даже тайно убрать несложно. Но они ведь там догадаются. Как это так: был лекарь, и вдруг сгинул! Доказать они, конечно, ничего не смогут, но будут уверены, что это наших рук дело.
— Ну и пусть!
— Видишь ли… Здесь, как и в любом крупном деле, существуют свои правила игры. Убрать без причины их человека — значит нарушить эти правила. Тогда и у них развязываются руки, а я не хочу, чтобы точно так же потом исчезали мои люди. Надо все сделать официально, тем самым мы и правил не нарушим, и очерним противника всенародно. Ведь какой случай удачный: лекарь-чернокнижник! Мы этому Альцесту устроим хороший Процесс и никто и пикнуть не посмеет…
— Хорошо, отец Люцер, как скажете. Какие будут по этому поводу указания?
— Для начала, — сказал отец Люцер, — арестуйте лекаря и упрячьте в темницу. Чем быстрее, тем лучше. Где он сейчас?
— Уехал еще с утра за город — травы целебные собирать. Обещался вернуться поздно вечером.
— Тогда не теряй времени, иди предупреди, чтоб у ворот его встретили…
— Уже предупредил, отец Люцер. Лука и Иоанн тоже в курсе, я им поручил ждать лекаря в его комнате, чтобы сразу, у ворот, не спугнуть.
— Разумно, — похвалил отец Люцер. — А что там с делом о вампирах, есть ли какие-то сдвиги?
— Практически никаких, отец Люцер, — с сожалением проговорил Петр. — Надо бы мне в Овраг съездить…
Отец Люцер с одобрением посмотрел на Петра.
— Хорошо, как только закончим с лекарем, поезжай, только ненадолго.
С улицы донесся стук подков о каменную мостовую.
Петр забеспокоился.
— Все, иди, — торопливо сказал отец Люцер.
Петр кинулся к двери.
— И как только задержите, сразу ко мне! — крикнул ему вдогонку отец Люцер. — Слышишь?..
Альцест покосился на физиономию монаха, сморщившуюся в умильной улыбке.
Вот жизнь у них, подумал он, сплошное притворство. Актеры только на сцене играют, а этим все время приходится…
Он поглядел, как монах закрывает ворота и зашагал к привычно серевшему зданию аббатства. В руках он нес большой пучок зверобоя, на плече висела полотняная сумка с другими растениями, собранными за городом. Когда он проходил мимо окна своей комнаты, ему показалось, что там мелькнул свет. Откуда бы?