– Но не литературе. – Он сделал еще шаг и протянул руку, намереваясь дотронуться до моих волос. – Но я отступила от него, не желая, чтобы он прикасался ко мне руками.
– Вам, лучше остальных известно, что по литературе у меня проблем нет.
– Что Вы хотите этим сказать, Мария?
– Вы намерено занижаете оценки, Михаил Леонидович.
– Вы меня обвиняете?
– Все очевидно.
– Мария, у Вас скоро экзамены, и Вам следует поторопиться исправить свои оценки, чтобы они не повлияли на общий бал. Я бы мог Вам подсказать один действенный способ решения этой проблемы.
– Какой? – Я начала догадываться, о каком способе он говорил, но спросила, чтобы посмотреть, осмелится ли он озвучить его.
– Очень простой. – С этими словами он подошел ко мне непозволительно близко, из-за чего я сделала шаг назад, но он притянул меня за руку, прижимая к себе. Мне стало также противно, как и тогда с Яном.
– Что Вы делаете?! – Я начала его отталкивать и вырываться.
– Показываю тебе простой способ решения твоей проблемы. – Он наклонился ко мне, желая поцеловать. Но я вырвалась и залепила ему пощечину.
– А ну стой! – Не успела я сделать и нескольких шагов, как он схватил меня за волосы и потянул назад.
– Уберите от меня свои руки! – Я сильно двинула ему каблуком. И ударила локтем в живот, из-за чего он зашипел, ослабив хватку, и я смогла вырваться, побежав к двери. Уже, будучи в коридоре я услышала его крик:
– Ты не сдашь мой экзамен, Филимонова!
Как жаль, что в тот момент никого не было в коридоре: никто не слышал, что сказал этот поддонок, и не видел моего потрепанного вида.
В тот день, эмоции во мне зашкаливали. Я раскраснелась, глаза метали молнии, кулаки сжимались. Хотелось придушить, эту сволочь! Наверно, стоило пойти к директору и все рассказать. Захотелось сделать какую-нибудь гадость.
Выйдя из школы, я обошла ее вокруг и остановилась напротив окон кабинета литературы. Недолго думая, подняла несколько небольших камушков, что нашла на асфальте и начала кидать их в окна. Звук разбиваемых стекол доставил мне особенное удовольствие.
По дороге домой меня била дрожь, знобило, доставляя дискомфорт во всем теле, а неприятные воспоминания сегодняшнего дня – вызывали приступ тошноты. И было совершенно все равно, что меня могли исключить из школы. Поступок Михаила Леонидовича был подлым и унизительным, в первую очередь для него. И плевать я хотела на его экзамен.
Как только я зашла в дом, отец сразу понял – что-то случилось. Весь мой внешний облик говорил об этом.
– Дочка, что случилось? На тебе лица нет.
Папа обеспокоенно подошел ко мне и крепко обнял, а я зарыдала у него на груди, не в силах больше держать все в себе.