Жив ли комиссар? Бандиты прикончат его сразу, ведь он беззащитен в открытой кабине.
Сашка чуть отступает назад, выбирает высотку, удобную для стрельбы. На гребне высотки лежит колода — остаток разбитого молнией дерева. Сашка успел занять позицию за колодой раньше, чем оба разведчика выбрались из кустов. Крадутся уже в спешенном строю — коней оставили трактирщикам…
И тут доносит с болота новый тревожный звук: опять копыта чавкают. Мать честная! На переправу двинулась вся банда!
Один всадник. Второй… Запасные лошади с вьюками. Подвода с санками, ездовой лежит в передке, а на задке — стволом назад — пулемет. Еще подвода, санки лодочкой, из них лыжи торчат… Верно, Стельцов…
Разведчики же — вот они, близко, сейчас увидят летчика в кабине. Стрелять нельзя — спугнешь тех, на болоте! Успеют кинуться назад. Пусть караван углубится в самую топь, где не развернуться на узкой подводной бровке!
Передний разведчик кричит летчику петушиным голосом:
— Эй, пся кржев, пшеклентый чекист, руки вверх!
Летчик в кабине неподвижен. Оба разведчика разом вскинули винтовки…
Сашка выстрелил. Сраженный наповал, пан Владек упал. Стреляя по второму, Сашка дал промах, разведчик по-заячьи отскочил в сторону, но изготовиться к ответному выстрелу Сашка ему не дал… Теперь все внимание переправе!
А там, на потайной бровке, началась паника.
Оба головных всадника ожесточенно шпорили и нахлестывали коней. Первая подвода, с пулеметом, мчалась вдогонку конникам, вторая пыталась повернуть назад. Под неярким дневным светом, среди белой пустыни болота, они все были приметны, как клопы на беленом потолке. Вдобавок подводная тропа приближала их, хоть и под углом, к незримому стрелку. Выход брода на материк был от Сашки уже не в версте, как начало брода, а саженях в двухстах. Бултыхание конских копыт в болоте, ржание и храп испуганных донцов, понукания и крики ездоков и всадников становились Сашке все слышнее.
Но и по нему начали стрелять.
С того берега из частого ельничка в начале переправы раздалось несколько выстрелов. Значит, кто-то оставлен прикрывать переправу огнем!
Дрожь била Сашку, пока он менял обойму! Но, как только он припадал щекой к прикладу, видел сквозь прорезь прицела своих врагов, дрожь пропадала, и ему казалось, что он берет мушку хладнокровно…
Однако ни один выстрел не попадал в цель! Сашка стрелял и стрелял по конникам, а те продолжали скакать к берегу, задняя подвода вырвалась за ними вслед, другая застряла посреди болота. И вдруг с этой застрявшей подводы ударил пулемет — короткими очередями по Сашкиной высотке. А у Сашки в запасе последняя обойма, пять патронов!