— Здешний? Зовут как?
— Никак нет, не здешний. Владимирцев Макарий. Разрешите доложить: приплыл сюда по поручению господина Коновальцева, моего опекуна, под видом рыбацкого подручного, со стерлядками для панны Зборович. Бакенщик Семен с Нижнего острова велел получить за рыбу продуктами и солью. Только меня здесь и слушать не стали.
— Постойте, постойте, что-то я плохо вас понимаю, молодой человек. Кто же вас сюда прислал? Семен-бакенщик мне известен, а никакого Коновальцева я не знаю.
— Бывший управляющий у господина Зурова, моего троюродного дяди. Я имею к нему записку.
— Записку к полковнику Зурову? Час от часу не легче! А вы… в лицо-то его знаете? Извольте-ка показать, кто на этой фотографии полковник Зуров, ваш, как вы говорите, троюродный дядя.
И Фалалеев извлек из бумажника групповой снимок перхуровского штаба. Мальчик безошибочно указал своего дальнего родственника.
— Записка при вас, молодой человек?
— Так точно. Но… вручить ее мне велено лично.
— Хм! Первый час ночи, полковник в своем штабе. Это недалеко, гимназия Корсунской… Придется дойти…
На всю жизнь остался в памяти Макара этот ночной марш с поручиком Фалалеевым по разбитым, горящим улицам Ярославля. Шли под выстрелами, раскатами грозы, окриками сторожевых постов, клацаньем затворов. Кое-где приходилось по доскам перебираться через воронки от тяжелых снарядов, одолевать рытвины на месте вчерашних тротуаров, даже перелезать на бульваре через поваленное дерево, будто в дремучих джунглях.
Дежурный по штабу проводил обоих к полковнику.
Георгий Павлович держал у уха трубку полевого телефона и делал пометки на оперативной карте. Воспаленными от бессонницы глазами он глянул на троюродного племянника, пробежал записку Коновальцева и… снова обратился к карте. Макар понял, что телефонные вести безрадостны. Зуров положил трубку.
— Значит, матушка твоя и Борис Сергеевич остались на Нижнем Острове в шалаше?
Ответить Макар не успел — телефон зазвонил снова. На этот раз из типографии спрашивали, готово ли воззвание к населению. Полковник Зуров взял со стола исписанный лист и стал диктовать в трубку текст воззвания. Было там и про единую национальную идею России, был возглас «Воспрянь же, Русь» и призыв к жертвам. Воззвание кончалось словами: «Бог поможет нам и Ярославлю с его святынями, и от него войдут здоровье и сила в тело нашей несчастной родины. Да здравствует всенародно-законно-избранное Учредительное собрание!»
Зуров не кончил еще диктовать, как в комнату вошел сам главноначальствующий Перхуров. Георгий Павлович извинился и на обороте коновальцевской записки написал несколько беглых ответных строк… Он советовал своему бывшему управляющему отвезти юношу Макария и его матушку назад, в Яшму или Кинешму, пока события не прояснятся окончательно…