— Господин Зборович! Как другу моего отца я скажу вам то, что пока не предназначено для огласки. Однако я понимаю, что именно вам надобно глядеть правде в глаза.
— О Езус-Мария, вы пугаете меня, капитан! Уж выкладывайте все, Павел Георгиевич, не томите, голубчик!
— Это и выговорить нелегко. Союзники… нас предали. Ярославская операция оказалась преждевременной и потому… изолированной. Борис Викторович Савинков лично поручил мне сообщить отцу и Александру Петровичу Перхурову, что… никаких иностранных судов в Архангельске нет! Десант, обещанный союзниками к 8 июля, не прибыл! Поддержать нас поэтому некому… Что с вами, пан Здислав?
Капитан Зуров привскочил со стула, потому что потрясенный известием инженер Зборович, патриот белого Ярославля, лишился чувств.
…В этот же вечер отец и сын Зуровы впервые за долгие месяцы разлуки оказались с глазу на глаз в своем старом доме. Озабоченный Зуров-отец пришел прямо с военного совета. Участвовали в нем генералы Карпов, Афанасьев и Гоппер, полковники Ливенцов и Зуров. Обсуждали некое отчаянное решение. Но пока Зуровы, старший и младший, обменивались новостями личного порядка.
— Знаешь, Паша, кого нынче похоронили? Помнишь Коновальцева?
— Твоего управляющего или его сына? Росли вместе…
— Сына. Николку. Смелый был офицерик. Так и не повидался напоследок с отцом. В начале событий я послал Коновальцева-старшего по нашим делам. Он привез из Яшмы того юношу, Макарушку Владимирова, по моему распоряжению; сейчас прячутся в бакенной, на том берегу. Теперь велю им податься назад в Яшму. Обстоятельства переменятся — вернем снова.
— Мне сдается, папа, напрасно ты их сюда и вызывал.
— Французы подвели! Были надежды, что совдепия вот-вот рухнет. Потому и хотелось мальчишку под рукой иметь. Как-никак «владелец» нашего имения…
— Конечно, глаз за ним нужен, Коновальцев должен все время держать его под надзором… Что решил нынче военный совет, папа?
— Понимаешь, положение труднее час от часу. Если изолированно держаться в городе — сомнут. И вот Александр Петрович предложил план. Мы приняли. Остается… выполнить!
Капитан и полковник видели в стенном зеркале свои отражения. Собеседники, отец и сын, были очень похожи, только пятидесятилетний полковник отяжелел и стал седым, капитан же в свои двадцать пять был строен и интересен. Пробираясь в осажденный Ярославль, он сбрил офицерские усики и выглядел прямо юнцом. Вместе с тем в лице было что-то резкое и жесткое, лишь отчасти смягченное цветущим возрастом и красивым оттенком ухоженной кожи.
— План таков, Паша: создаем отряд человек в 50, самых надежных и решительных. Только офицеры. Лучшие, конечно. Может быть, пристегнем для видимости какого-нибудь социалиста из меньшевиков, но с ними масса хлопот и мороки, народ же слушается их слабовато… Во главе отряда станет Перхуров. Мы сами предложили ему.