Течение здесь стало очень быстрым, но сколько рыболов нй вглядывался, он не смог обнаружить никаких признаков рыбы. Прошел еще с километр. Да, теперь уже ручей можно было назвать речкой и поверить крестьянину, что в ней кипит жизнь. Побродив еще немного, Панчо добрался до небольшого деревянного мостика. Река образовала здесь глубокую заводь, достаточно широкую и более десяти метров длины. Рыболов встал на мостике и с любопытством заглянул вниз, в прозрачную синеву. Сердце его встрепенулось. Откуда-то, из тени подводных камней, медленно выплыл крупный голавль. Он лениво приближался к мостику. Покрутившись под ним, рыба исчезла в тени у противоположного берега.
Возможно ли? Панчо бросился на середину мостика. Но нога его скользнула по грубо обтесанному бревну, он покачнулся, потерял равновесие и схватился за перила. В этот момент мочку его уха пронзил острый укол.
Сначала толстяк не понял, что случилось, и дернул удочку, чтобы насадить приманку, и тут почувствовал, как что-то крепко вонзилось в его ухо. Крючок, который вначале только задел за мочку, сейчас, при рывке, впился всем своим острием уже в нежный хрящ. Раздосадованный Панчо попытался вытащить крючок, но при каждом движении тот впивался все глубже и глубже. Словно назло солнце наконец освободилось от мрачной завесы облаков, вырвалось на свободу и засияло во всем своем великолепии. Деревья заулыбались свежей яркой зеленью, нежно запела синица. Голавль появился снова и преспокойно начал прогуливаться у самой поверхности. Тут от боли в ухе, от сплошного невезения, от бессильной досады толстяк заплакал. Слезы обильно текли по его обросшему лицу, образуя маленькие ручейки. Соленая влага попадала в рот.
Он не вытирал слез. Плакал с каким-то злым наслаждением, будто слезы могли хоть немного смыть накопившуюся горечь. И вдруг он ударил себя по лбу: «Как я не догадался сразу?» Быстро вытащил нож и трясущимися руками перерезал тонкий поводок с крючком. Пусть сидит в ухе! Освободившись от крючка, удилище свободно выпрямилось.
Панчо сошел с мостика, спустился к самой воде, привязал новый большой крючок, нанизал на него кузнечика и забросил. Еще при падении в воду кузнечика голавль выскочил из своего укрытия. Ничего подозрительного он вокруг не заметил. Рыба спокойно схватила аппетитное зеленое тельце, мгновенно почувствовала предательский укол, но было уже поздно. Крепкая нейлоновая леска неумолимо тянула к берегу. Все же голавль сразу не поддался. Он попробовал увильнуть в прибрежные камни. Ничего не вышло. Потом, когда почувствовал, что летит к берегу, он снова попытался оторваться, сделал отчаянный рывок в сторону. Но рыболов с неожиданным проворством бросился в воду и выгреб добычу руками, ногами и всем телом. Затем схватил голавля под жабры и, что-то несвязно бормоча, со счастливой улыбкой опустил в кошелку. Рыба была настолько велика, что из кошелки остался торчать наружу хвост.