У рыбацкого костра (Авторов) - страница 88

Кияс Меджидов

Атакши был мой сосед. Но до того памятного дня, о котором пойдет рассказ, я к нему не присматривался.

Дома он бывал редко, работа на метеорологической станции вынуждала его проводить большую часть дня в горах, где он измерял уровень воды в реке.

Изредка мы встречались на мельнице, где частенько ночевал Атакши, и когда я спрашивал его, как он живет, слышал в ответ привычную фразу:

- Спасибо! Довольно хорошо провожу дни своей жизни: здоров и сыт.

Он был молчалив. В селе считали его добрым, хотя я не раз видел, как хмурится его смуглое лицо и горят огнем острые, карие глаза.

Пожилой, худощавый, он ничем не выделялся среди наших горцев и ходил вдоль реки, как и все степенные лезгины: медленно и не глядя под ноги. Глаза его всегда были устремлены вперед, в легких чириках двигался он бесшумно и казался горным орлом, который видит среди скал любую маленькую точку: будь это заяц, лиса или куропатка.

Работа у него была не сложная, но выполнял он ее с большим усердием.

Над шумной рекой висел канат. По канату можно было передвигаться на подвесной люльке. Из этой люльки Атакши и производил свои измерения.

Кто-то в шутку прозвал его «речным человеком», и прозвал правильно. Как и все мы, он любил горы, голубое высокое небо, скалы и густые рощи ивняка, облепихи и грецкого ореха. Но, видимо, больше нас он любил бурную реку. Иногда я видел, как он, сидя в люльке над самой мощной, серединной струей, не торопился взять инструменты, подолгу любуясь тугими, седыми водоворотами. Что он думал - не знаю, хотя мне, например, все эти струи и буруны казались причудливым орнаментом на серебре, как у наших прославленных кубачинских ювелиров.

С шумом - уууу - хаха - шшшш! - разбивались о прибрежные скалы могучие струи реки. И однажды признался мне Атакши, что в этом шуме он слышит, как рождается единственное слово, которое произносит река: - Ухаш! А слово это у лезгин заветное: они произносят его, когда достигнута цель и когда можно вздохнуть с облегчением.

- Река радуется, - сказал мне Атакши. - Она пробует свои силы, валит в русло вековые скалы. Вот и говорит: - Ухаш!…

В тот памятный августовский день я вышел из дому с удочкой в знойный час и хотел вечерком половить выше мельницы форелей и усачей.

Тропа петляла над берегом, идти было жарко, и я все старался быть ближе к скалам, где нависала тень и веяло прохладой. Над рекой бесшумно летали стрижи и ласточки, изредка касаясь крыльями беспокойной и светлой воды.

Люлька висела над водой, раскачиваясь на канате: Атакши был на посту. Он смотрел, как резвые форели мелькают в струях пятнистыми боками. А над его головой, высоко в небе, парили альпийские галки: на черном их оперении огненными языками выделялись красные клювы и ноги.