Когда я приблизился к Атакши, он тревожно перевел взгляд с воды на далекие снежные горы, над которыми громоздились тяжелые черные тучи. Порывами стал пробегать вдоль реки прохладный ветер.
Я устроился чуть выше каната и стал ловить из-за камня серебристых, пятнистых форелей. А Атакши измерил воду, торопливо собрал приборы, подтянулся на люльке к берегу и зашагал ко мне.
Ветер усиливался. Он поднимал воронкой столбы пыли, срывал сухие травы на склонах и все это бросал в реку. Вода помутнела…
- Клевать не будет, - сказал Атакши, - надвигается гроза с большим дождем. Пойдем, у меня уже есть рыба в садке.
Я спрятал в сумку трех форелей, смотал удочку и отправился за Атакши.
Несколько выше его люльки в реке был порожек, у самого берега он казался небольшим водопадом.
Над этим водопадом Атакши еще с утра укрепил на шесте корзинку из проволоки. Когда рыбы подходили к тому месту, где вода, пенясь, сваливалась через порог, и прыгали, чтобы не разбиться о камни, то иногда заскакивали и в его корзину.
Атакши вынул пяток усачей и с десяток форелей, а остальных рыб, еще не уснувших, пустил в воду.
- Видишь, как получается, - сказал Атакши, - я слежу за рекой, а она меня кормит.
Он спрятал корзину в кустах, положил рыбу в мою сумку, и мы быстро пошли к мельнице: неподалеку в горах уже слышались раскаты грома.
Мельница стояла поодаль от берега, к ее жерновам подходил глубокий и узкий канал, который вручную соорудили еще наши деды.
У порога нас встретил приветливый, белоусый мельник.
- Я знал, что ты придешь, - сказал он Атакши. - Сын не уйдет от матери, когда она хмурится, - и показал на реку, по которой уже хлестал косой дождь.
Мельник провел ладонью по усам, и они вдруг стали черные, как агат.
- Ты тоже думаешь, что пойдет сель, Эрзуман? - спросил Атакши, прячась от дождя под навесом.
- Хоть по приборам, хоть на глазок, - подмигнул мне мельник, - догадаться не трудно: после такой засухи помчится сейчас поток, потом одна грязь поползет. Как там с Черной речкой?
- Открыл я приток, придется туда рыбу направлять.
- Девчат тоже захватим, - кивнул мельник в сторону трех девушек, которые остановили жернова и собирались жарить на очаге нашу рыбу.
Мы уселись на самодельной скамье перед дверью и молча смотрели на бушующую реку. Она менялась на глазах. Белая пена стала желтой. Река словно вздыбилась и бросилась на прибрежные кусты. Зубчатая ее поверхность дрожала от сильного ветра и дождя. Над нашими головами отрывисто, звонко, с треском ударил гром. Мы поспешили спрятаться в мрачном зале, куда еле проступал свет в этот хмурый час.