Эйдан запротестовал, но только в ее сознании. Она поняла: он слишком слаб, чтобы сказать это вслух.
Это слишком опасно. Я могу убить Стефана, поэтому не буду брать у него кровь.
Она поверила. Он говорил искренне, Алекс слышала тревогу в его душе, чувствовала протест.
— Нет, Стефан, за руль сядешь ты. Эйдан отказывается принимать твою жертву, но, думаю, от меня он ее примет.
Алекс снова ласково откинула волосы с лица Эйдана.
Это то, что тебе нужно? Мной можно пожертвовать, но не Стефаном. Не говори ничего, так надо. Просто делай все, что нужно, и не спорь со мной. А то я передумаю.
«Или потеряю храбрость», — добавила она про себя.
Не уверен, что это безопасно.
Я согласна. Я уже говорила тебе, что немного потеряю. Эта жизнь действительно не для меня. Давай, Эйдан. Только не делай мне больно.
Ни за что, cara, — заверил он.
Стефан с Александрией дотащили Эйдана до машины.
Лицо охотника посерело от боли, но он не издал ни звука, пока они устраивали его на заднем сиденье, укладывая его голову на колени Алекс.
— Пролитая кровь должна быть уничтожена, — сказал Эйдан.
Только Александрия поняла его слова. Он был так слаб, что шептал еле слышно.
— Он хочет, чтобы ты очистил место и от крови, Стефан.
Сердце Алекс бешено колотилось. Да, все именно так. Она согласна умереть этой ночью, отдать жизнь за этого мужчину. Алекс не знала, кем он был, но знала одно: важнее для нее никого нет. Она не была уверена, доверяет ли ему, нравится ли он ей, но в глубине души знала правду.
Стефан выругался.
— Нас могут заметить, если мы застрянем здесь надолго, — проворчал он, принимаясь за работу.
Надо убрать все следы сражения, но у них очень мало времени.
Александрия склонилась к Эйдану.
— Ты не можешь ждать. Сделай это сейчас. Но обещай мне, что позаботишься о Джошуа. Что эта безумная жизнь никогда его не коснется. Пообещай мне.
Да, cara mia.
Голос в ее сознании был слабым. Она знала, что время уходит.
Алекс ощутила движение его руки. Его пальцы погладили тонкий изгиб ее шеи, послав дрожь по позвоночнику, начали расстегивать шелковую рубашку, открывая обнаженную кожу. Косточка его сустава мягко коснулась ее груди, посылая в кровь языки пламени. Александрия расслабилась, выгнувшись так, чтобы его теплое дыхание касалось пульса над ее стучащим сердцем. Прикосновение его зубов было нежным и возбуждающим, кожа загорелась, тело запылало от незнакомой боли.
Алекс застонала, и раскаленный добела жар взорвался в ней, когда его зубы прокололи кожу и вонзились в нее. Она укачивала его голову в своих объятиях, проваливаясь в дрему, но продолжая предлагать себя ему. Это было так чувственно — знать, что ее кровь бежит по его венам, наполняя поврежденные клетки и ткани, согревая застывшие мышцы, возвращая ему жизнь.