Штефан бросил на меня тяжелый многозначительный взгляд. Что это было? Ужас? Презрение? Одобрение? Я не смогла понять.
— Что это значит — «почти все»? — спросил он.
— Мы находимся сейчас в плоскости теоретических рассуждений или?..
Штефан кивнул.
— Хорошо, — с известной долей рвения ответила я, как любой человек, который достаточно часто втайне рассуждал сам с собой на эту щекотливую тему и вдруг получил возможность высказаться (но правда ли, что каждый хоть когда-нибудь рассуждал на эту тему?). — Я смогла бы отдать почку, впрочем, лишь тому, кто действительно в ней нуждается, а не просто абы кому. А вот руку бы отдавать не стала. Даже ни единого пальца с этой руки, если быть до конца честной. Ни одной части тела, которая на виду. И конечно, ни одной, что нужна мне самой. Я не стала бы никого убивать, даже Эберхарда, хотя он меня и достал. Да и рискованно все это. Действительно, зачем мне любые деньги, если за убийство я все равно полжизни проведу в тюрьме? — прервала я свои рассуждения. — А ты ради денег пошел бы на убийство?
— Только своего отца, — зло ответил Штефан.
— Это, конечно, позволило бы решить очень многие проблемы, — сказала я. — Даже скорее всего все, если хорошенько подумать.
— Это была лишь шутка, Оливия! — зашипел на меня Штефан.
По его самолюбию всегда резко ударяло, если я не начинала сразу смеяться над его остротами.
— Да, я лишь поддержала ее, — сказала я. — Ты же знаешь, что в принципе я очень хорошо отношусь к твоему отцу. Ну, почти хорошо. — Ложь всегда очень трудно мне давалась, поэтому я почти сразу добавила: — Я не считаю его таким ненавистным, чтобы желать его убить.
— Но в остальном ты готова пойти на все, чтобы заполучить его денежки?
Я почувствовала на себе пронизывающий взгляд.
— А почему я? Он же разговаривал на эту тему с тобой.
— Да, но никто не говорил, что речь не заходила и о тебе!
Обо мне? Конечно, мне тут же вспомнилось, что позволил себе сказать Фриц по поводу моей груди, тогда, в день свадьбы, когда напился шампанского.
У меня просто челюсть отвисла.
— Что? Нечто подобное тому, что было в «Непристойном предложении»?
Долю секунды я раздумывала над этим, но потом покачала головой:
— Нет-нет, забудь об этом: Фриц отнюдь не Роберт Редфорд.
— Но и ты не Деми Мур, Молли-Олли, — заметил Штефан и, в свою очередь, покачал головой. — Однако приятно сознавать, что ты думаешь в этом плане не меньше, чем о Роберте Редфорде! — Автомобиль сделал опасный вираж. — Тсс, речь не о том, что мой отец хотел бы от тебя чего-то! Я вообще не думаю, что у него может быть какая-то половая жизнь. У тебя действительно богатая фантазия. И было бы лучше, если бы все было так просто!