— Люблю, но…
— Нет‑нет, никаких «но».
— Кто подарил тебе эту сказочную брошку?
— Не пытайся переменить тему.
— Ну ладно. Люблю. И что?
— Я видела Кэтрин два дня тому назад. Когда работала в Лондоне со своим издателем.
— Видела! — он выпрямился и внимательно посмотрел на меня. — Ну и как она?
— Фантастически. Похожа на цветущий персик. Бывают женщины, которые просто расцветают во время беременности, и она — одна из них. У нее прекрасное настроение, она счастлива, что у нее будет ребенок, много работает над своей книгой и собирается переехать на новую квартиру.
— Когда?
— Пока она еще не нашла подходящей, но ищет, она хочет устроиться на новом месте до того, как родится малыш. — Я подождала, не последуют ли замечания или вопросы, но Джек ничего не сказал. Он осушил свой бокал и поискал взглядом официанта, который тут же подошел и налил ему еще шампанского.
Когда мы остались одни, я сказала:
— Кэтрин очень любит тебя.
— Не морочь мне голову, — пробурчал он довольно грубо.
Я мягко возразила:
— Я знаю, что это так, и еще я знаю, что ей хочется быть с тобой, неважно, вступая или не вступая в брак. Она очень независима в том, что касается семейной жизни, но это тебе известно.
— Если она любит меня так, как ты говоришь, почему она обманула меня?
— Каким образом, Джек?
— Она забеременела, хотя и знала, что я не хочу детей.
— Не думаю, что она сделала это нарочно. Судя по ее словам, это вышло случайно. Можно, я задам тебе один вопрос, просто из любопытства? Почему ты так настроен против детей?
— Я не против детей. Я просто не хочу иметь своих.
— Кэтрин сказала, это потому, что ты не сможешь полюбить ребенка, как тебе кажется. Потому что ты считаешь, что Себастьян тебя не любил.
Он улыбнулся сардонической улыбкой.
— Если я верно запомнил, это был ее прощальный выстрел. Но она сбрендила. Конечно, я могу любить ребенка…
— Но тогда почему бы тебе не отправиться в Лондон, не явиться к ней, не увезти ее во Францию? Вы очень хорошо будете жить с ней, дорогой.
— Не пройдет, Вив. Мне лучше одному.
— А я этого не думаю. Она еще мне кое‑что сказала, Джек. Что ты рассказал ей о Себастьяне, и она считает, что он страдал от разобщенности.
— Ага. Все это она мне тоже изложила. Кучу всякой абракадабры из области психиатрии.
— Это не обязательно абракадабра. Существует такое состояние, я говорила о нем с одним знакомым психиатром. — Помолчав, я медленно продолжала: — Думаю, что она права. Скорее всего, именно это и было у Себастьяна.
— Ну и ну! Поворот на сто восемьдесят?
— Не совсем. Но я много думала о нем за последнее время, с тех пор как начала писать свой очерк, и постепенно стала видеть его по‑новому.