– Это всего лишь гипотеза, – поспешила остудить его энтузиазм Карен.
Бледсоу нахмурился.
– Пока что у нас нет ничего, кроме гипотез и предположений. Карен коротко кивнула в знак согласия.
– Раз уж заговорили о символизме, – продолжал Бледсоу, – то как быть с руками? Какие есть мысли на этот счет?
– Символизм не поможет нам поймать убийцу или найти подозреваемого. – Манетт наклонила голову и искоса взглянула на Карен. – Без обид, Кари, но к чему тратить время на эту психопатическую чушь?
– Поведенческий анализ, – поправил ее Робби.
– Да как ты его ни назови, это то же самое, что смотреть в магический кристалл.[23] А все мы прекрасно знаем, что магических кристаллов не бывает.
– Главная мысль состоит в том, чтобы уменьшить количество подозреваемых, – пояснил Робби. – Дать нам что-то, на чем можно сосредоточиться. В отсутствие свидетелей и явных улик составление психологического портрета даст нам, по крайней мере, направление поиска. Подскажет, парня с каким характером и привычками мы ищем.
Бледсоу откинулся на спинку стула, и тот обиженно заскрипел.
– Пока что у нас нет ничего, – повторил он и перевел взгляд на Карен. – Руки?
Карен вздохнула. Она была благодарна Робби и Бледсоу за помощь, поскольку новой стычки она бы не выдержала. Экседрин[24] притупил головную боль, но мысли по-прежнему текли вяло и медленно.
– Он уносит руки с собой в качестве трофея, – сказала она, чтобы иметь возможность заново пережить убийство, хотя бы мысленно. Еще раз воплотить в жизнь свою мечту. Я бы рискнула предположить, что он делает и снимки. Фотографирует жертвы после того, как расправится с ними. Может быть, даже фотографирует свои рисунки на стенах. Готова держать пари, он считает их произведениями искусства.
– Но почему, если эти руки удовлетворяют его болезненные фантазии, он убивает снова? – спросил Синклер.
– Потому что у серийных убийц сам акт совершения преступления никогда не дотягивает до высших стандартов их фантазий. Поэтому они постоянно совершенствуют и оттачивают его. Применительно к Окулисту это означает, что руки или фотографии больше не приносят ему удовлетворения или возбуждения, которые он испытывал во время собственно убийства, и внутренняя потребность нарастает, подчиняя себе все его существо.
– И тогда он убивает снова, – сказал Робби.
– Именно. Совсем как наркоман. Точнее, как ребенок, которому нужно испытать немедленное наслаждение, и он делает все, чтобы вознаградить себя. Пусть даже общество считает это морально неправильным или недостойным поступком.
– А он знает, что поступает неправильно?