256
тарные подачки. В телевизор хотелось стрелять. Страна, мир не знают правды. Западные радиостанции называют приднестровцев русскими сепаратистами. Останкино бубнит о росте национального самосознания в респ)^ликах СССР. Значит, мертвые русские женщины, плавающие в Днестре, - сепаратисты, а румыны, насилующие девочек, перед тем, как перерезать им глотку, - борцы за демократию! Демократия сейчас такова, что нерусские имеют право в припадке «национально-культурного возрождения» жечь лица русских паяльной лампой (так румыны казнили нескольких пленных защитников Приднестровья), а русские не имеют права жить! Всякий русский, не выпрашивающий права жить, моментально становится «сепаратистом», «шовинистом» и «гэкачепистом».
Разрядка наступила неожиданно. 26 июня нас )гбрали с постов. В ночь накануне в городе почти не стреляли. Разрывов снарядов, налетов авиации не было вообще. К добру ли затишье, к худу ли? Мы терялись в догадках. Неужели Кравчук и Е^цин наконец вспомнили о нас? В это хотелось верить. В городе появились иностранные корреспонденты. Неужели, наконец, мир узнает правду, и народ заставит президентов договориться? Может, армия перестанет беспокоится лишь о моральном комфорте румынских мясников? В это уже просто не верилось. Но, видно, что-то в тот день шевельнулось в душах наших «вождей». В тот день мы ждали отправки на позиции. Кто Приднестровье, знает; Кочиеры, Кошница, Дубоссарская ГЭС звучат там, как Сталинград и Харьков в Отечественную. Теперь этот список пополнился еще одним страшным словом - Бендеры. Итак, 26 июня, мы, добровольцы, пришедшие 22 июня, ждали отправки на позиции. Куда же отправят? В Кочиеры? В Кошницу? А может, сразу на Бендеры? Однако нам объявили: отныне мы, добровольцы, пришедшие на неделю, две, три помочь в трудный час, не нужны. Смертельная опасность, висевшая над городом, если и не исчезла насовсем, то, по крайней мере, отошла так, что сдавай оружие и - по домам. Спасибо, новоиспеченное воинство, но ваша помощь больше не нужна.
Из Тирасполя возвращался с беженцами в теплушке. Людей увозят товарняком. Это последнее напоминание о войне по дороге в мирную жизнь. Через полчаса езды от Раздельной все виденное уже казалось сном. Кошмарным сном. Разогнали нас, новичков-добровольцев, - не наша в том вина. В душе мутная
257
смесь облегчения и чувства неисполненного долга. Не кто-то, а ты будешь жить. Это радует. Не ты, а кто-то будет умирать. Это печалит. Как там сейчас?
«Русский Вестник»,
29 июля - 5 августа 1992 г.
Владимир Гревцев Г-Н НАДЕИН СТАВИТ УЛЬТИМАТУМ- ВСЕМ ПОДРЯД