— Никакого секса на ближайшее время, — повторил он. — И я не буду пытаться тебя поцеловать.
— Тебе станет от этого лучше. Поверь мне.
— Может быть.
— Станет-станет.
Она села и спрыгнула с камня.
— Ну вот! Идём обедать. А потом поедем к Эрику и скажем ему.
— Что скажем? — опасливо уточнил Ноэль.
— Что ты вернешься домой. Что мы все вместе поедем в Хэмптонс, ему сейчас это очень нужно. И что мы все будем друзьями. Давай, ленивец. Вставай.
Глядя на неё по дороге, пока они, держась за руки, шли через парк, Ноэль думал, как она воспримет новость о том, каким чудовищем оказался Эрик, когда правда выйдет наружу — а это непременно произойдет. Он знал, что её это просто убьет. Его единственным утешением была мысль, что он сам будет рядом — как друг и возможный любовник. Он будет нужен ей, она захочет, чтобы он был рядом, помог ей справиться с шоком.
— Ну вот, ты уже выглядишь лучше, — сказала она. — Видишь, как это просто?
Эрик присоединился к ним в уличном кафе возле элегантного отеля в северной части Пятой авеню. Он подошел так небрежно и так естественно присел за их столик, что миновала целая минута, прежде чем Ноэль обратил внимание на вторжение в их с Аланой чудесный день наедине, которым он наслаждался до сих пор.
— Я попросил Поль-Люка позвонить, если вы появитесь, — объяснил Эрик, заказывая у слегка смущенного официанта водку со льдом. — Подумал, вы можете сюда заглянуть. Это любимое дневное место Аланы.
Она легко поцеловала Эрика в щёку. Ноэль несколько секунд сверлил его взглядом, но Эрику, кажется, было всё равно. Потом он заговорил, и три дня назад те же самые слова привели бы Ноэля в бешенство. Сейчас они просто казались лишними:
— Я знаю, тебе нравился Рэнди. Мне очень жаль слышать, что с ним такое случилось. Он заслуживал этого меньше, чем кто-либо другой. Ужасно. Его все любили.
Он не сказал ничего особенного; учитывая обстоятельства, чего-то подобного и следовало ожидать. И, однако, в его голосе звучал неожиданный гнев, который Ноэль не совсем понимал. Мог ли он ошибиться? Может быть, Эрик действительно сожалеет? Ноэль знал, что он всегда симпатизировал Рэнди. Или он просто играет свою роль настолько виртуозно? Или, ещё того хуже, у Эрика какой-то странный психоз, который позволяет ему отдавать подобные приказы, а потом настолько вытеснять это из памяти, что он и в самом деле может жалеть о случившемся?
— Думаю, в этом заключается опасность мест вроде «Le Pissoir», — ответил Ноэль вполне обыкновенным тоном. — Мишенью может оказаться кто угодно.
— Но почему Рэнди? — не успокаивался Эрик. — Когда вокруг столько настоящих уродов.