Расписания уже были у неё наготове, и они договорились встретиться в одиннадцать утра в субботу.
— Питер очень хочет с тобой повидаться, — сказала она. — Он хотел убедиться, что ты приедешь. Мы так редко тебя видим.
— Я приеду, — сказал Ноэль. Но, опуская трубку на рычаг, он уже знал, что в этом году сделает это только из чувства долга. Что-то было не так. Он не мог понять, что в чём дело, но что-то его терзало. И дело не в обычном приливе воспоминаний — дело в чем-то ещё… в чем-то другом.
Он поставил одну из любимых пластинок Моники — последний альбом «Битлз» — и попытался вспомнить её. Ничего не произошло.
Он подошел к шкафу, вытащил коробку с фотоальбомами, которые они насобирали за годы знакомства, и открыл один наугад. Снимки, которые он сейчас разглядывал, были сделаны лет восемь назад. Они тогда ещё учились в колледже и жили вместе в квартирке в цокольном этаже. В тот год она решила попробовать стать ещё светлее и выкрасилась в платиновый, а заодно довольно коротко постриглась. Как обычно, это сошло ей с рук. Она была похожа на золотистого ретривера: блестящая, гладкая, загорелая, длинноногая.
От этого альбома ничего не стоило перейти к другим. Ноэль сидел в кресле-качалке с изогнутой спинкой, которое они с Моникой, не задумываясь, купили как-то утром после продлившейся всю ночь вечеринки, и просматривал альбом за альбомом: их была, наверное, целая дюжина, начиная с тех времен, когда они ещё были детьми и жили по соседству в Маморонеке. Много фотографий с седьмого по девятый классы: Моника на них всегда была на пару дюймов выше, всегда казалась более зрелой — как на том снимке у дома Шерманов на озере, в Коннектикуте. На нем Моника смотрела прямо в камеру, Ноэль щурился — худенький кудрявый мальчик тринадцати лет. Следующий альбом относился к старшей школе, когда Ноэль, наконец, обогнал Монику в росте и в весе, а её сияющая красота по-настоящему расцвела. Она неизменно пребывала в хорошем расположении духа, и настолько очевидно было, что перед вами самая популярная девочка в школе, что легко было не заметить серьезного, застенчивого мальчика, неизменно стоящего рядом с ней, — Ноэля, вечного опекуна и компаньона. Основным объектом внимания всегда оставалась Моника: соблазнительная в своем первом бикини (Ноэль рядом, с доской для серфинга в руках); восхитительная в узком, облегающем платье для коктейля, с ниткой жемчуга на шее и жемчужными сережками в ушах, которые он (в белом пиджаке и черном галстуке) подарил ей на двадцатилетие; свежая и веселая в коротенькой белой юбочке и облегающем трико болельщицы, с сияющими на солнце волосами (Ноэль наполовину в тени, одетый в баскетбольные шорты и рубашку с наградной буквой,