На Вест-энд-авеню он поймал такси, вскакочил в салон, как только машина свернула к тротуару, и заговорил с водителем, заглушая внутренний диалог: о пробках на дороге и о том, как лучше добраться отсюда до Тридцатых на Ист-сайде, об упадке местной рок-музыки и о том, какие транки лучше принимать, чтобы расслабиться. Странная терапия, зато эффективная. Ноэль дал таксисту доллар на чай и поднялся в квартиру, чувствуя себя уже спокойнее.
Спокойствие оказалось недолгим.
Я бомба с часовым механизмом, сказал он себе, отпирая дверь. Потом бросился к телефону, чтобы позвонить Мирелле. Он не знал, что ей сказать, но чувствовал: если он просто услышит голос из своей старой жизни, это ему поможет. Или в последний раз, когда они были вместе, когда он испортил и это — в тот раз его тоже контролировали?
Миреллы не было дома. Сообщения он не оставил.
Ноэлю по-прежнему хотелось с кем-нибудь поговорить, и он остановился на Рэдферне. Просто услышать его голос, доказать себе, что всё это неправда.
На звонок ответил Окку. На заднем плане слышались голоса. Должно быть, он снял трубку на основном этаже. После недолгого ворчания Окку исчез, и к телефону подошла Алана.
— Эрик сейчас занят, — сказала она.
— Похоже на вечеринку.
— Тебе уже лучше?
— Я в порядке. Как ты? Что там происходит? Вечеринка?
— Нет. Здесь Кэл, Джефф, Рик и ещё несколько человек. По поводу праздника в честь повторного открытия «Витрины». Ты придёшь?
— Не знаю, — ответил он, а потом подумал, что она имела в виду: вечеринку или особняк. — Если они работают, я буду только мешать.
Казалось, они уже очень давно не говорили наедине. Ноэль хотел извиниться: за прошлый раз, когда она выбежала из столовой, за то, как он вёл себя с ней на Файр Айленд. Хотел сказать: «Прости, я бомба с часовым механизмом, что, если моя цель — это ты?» Но этого нельзя было говорить. Даже если это правда. А он не узнает этого наверняка, пока не услышит подтверждения из уст Лумиса.
— Эрик сказал тебя пригласить, — просто ответила она.
— А ты? Ты тоже хочешь меня видеть?
Он представлял, как она сейчас говорит с ним. Наверное, она в библиотеке: в большом кожаном кресле, ноги перекинуты через низкий подлокотник, а волосы наполовину скрывают лицо — она играет с ними во время разговора.
— Каждый раз, когда я тебя вижу, происходит что-то плохое. Тебе больно. Мне больно. Эрик ещё сильнее утверждается в своей… что бы это ни было.
— Ну ладно тебе, всё не так плохо.
— Именно так!
— Когда я делал тебе больно?
— Вчера. И перед этим. На пляже. Я устала всё время кого-то оплакивать, Ноэль. Ну вот! Я это сказала. Ты это хотел услышать, так?