Часть его хотела, верно.
— Я сейчас же приеду.
— Нет. Именно поэтому тебе нужно держаться от меня подальше. И от Эрика. Уезжай, Ноэль. Уезжай куда-нибудь далеко и очень надолго.
— Тогда приезжай ко мне сегодня. Останься у меня.
— Это только сильнее нас свяжет.
Она была права. За исключением того, что касалось Эрика. Если Ноэль ничего не сделает и уедет, Эрику по-прежнему может грозить опасность.
— Я еду. Передай Эрику.
— Я ему скажу, — ответила она, и в её голосе не было радости.
Они были в большой гостиной: Джефф Молчак, Рик, Кэл, Джимми ДиНадио, «Мардж». Они сидели вокруг кофейного столика, застеленного чертежами, набросками, схемами, образцами ковров, тканей и красок. Когда Ноэль вошёл, ему показалось, что все говорят одновременно, между делом затягиваясь травкой и попивая вино.
Первым с ним заговорил Чаффи:
— Поздравь меня. Я стал мужем.
— Мы теперь живём вместе, — быстро объяснил Джимми. — Совместно, если ты меня понимаешь.
— Ну, не настолько. У нас всё более открыто.
— Открыто? Что ты считаешь «открытым»?
— Например, вместе ходить в бани по особым вечерам.
— Это твоё определение открытости.
Прежде чем зарождающийся спор успел развернуться в полную силу, Ноэль поздравил обоих, выпил за них, а потом сел рядом с Эриком, который специально подвинулся, освобождая ему место, и тут же поднял какой-то рисунок.
Ноэлю потребовалось несколько секунд, прежде чем до него дошло, что его просят посмотреть на что-то, связанное с вечеринкой. Даже больше. Ему при всех предложили сделать свой вклад: после не столь давнего изгнания из этой самой группы, теперь его возвращали на место, предлагали ему оценить нечто такое, что касалось их всех. Он взял рисунок, всмотрелся в него, чувствуя, что краснеет.
— Что такое? — не понял озадаченный Эрик. — Тебе не нравится?
— Мне нравится всё, кроме зеркал, — сказал Джефф.
— Не знаю, — ответил Ноэль. — Я даже не уверен, что понимаю, что тут изображено.
Он понимал: Эрик дарит ему этот миг принятия, каким бы мимолётным он ни был.
— Это основная часть «Витрины», отделанная для вечеринки, — сказал «Мардж». — Надень очки, дорогуша. Тут только сёстры. Мы никому не скажем.
— Все зеркала под двойным углом, на петлях, — сказал Эрик, склоняясь над рисунком. Он продолжал перечислять и показывать другие детали, по поводу которых все уже согласились, остальные комментировали, и постепенно Ноэль оправился от смущения, возвращаясь в более полезное состояние рассудка.
Вечеринка должна была стать самой крупной и безумной из всех, что проводились до сих пор в «Витрине». За лето членов клуба отсортировали: незаинтересованных исключили, часто появлявшимся новичкам предложили членство. Специально для этой вечеринки составили список знаменитостей; а в светских колонках про неё уже достаточно говорили, чтобы получить приглашение считалось престижным. Кинозвёзды, лучшие модельеры, музыканты, светская молодёжь — все звонили в клуб, спрашивая о приглашениях. Все они стекутся туда в День труда — положение обязывало прийти.