Он отвернулся, пряча очевидное удивление и разочарование. Однако она заметила и порог переступила осторожно.
— Ну, консьерж ведь сказал, что пришла дама, Ноэль. Я слышала.
Самообладание вернулось быстро. Движением руки он продемонстрировал ей квартиру.
— Я думал, ты посыльный.
Она обвела квартиру взглядом, вслед за его жестом, впитывая перемены.
— Значит, это правда! — выпалила она.
— Что правда?
— То, что ты мне сказал. Ну, знаешь, насчёт бойфренда, того, что ты голубой и так далее.
— Почему? Потому что я покрасил стены? Да ладно тебе, Мирелла. Это такой стереотип и предрассудок. Мне даже неудобно тебе говорить, что не все геи занимаются дизайном.
Она даже не стала его слушать, вместо этого осторожно прошлась по студии, обходя те части, над которыми он ещё работал.
— Ну, может, я ошибаюсь, — сказала она. — Может, достаточно просто контакта.
Он напомнил себе, что она всегда с необъяснимым мастерством умела отпускать такие загадочные — и действующие на нервы — замечания.
— Достаточно для чего?
— Чтобы приобрести вкус! У тебя никогда не было вкуса, Ноэль. Ни в том, как ты жил, ни в том, как одевался, ни в чём. Пока ты не занялся этим проектом. Стереотип это или нет.
Она плюхнулась на подушки, рассыпанные по кушетке, продолжая озираться по сторонам с непритворным удовольствием.
— Или это он сделал? — спросила она, раскуривая косячок.
— Кто?
И почему он вечно задаёт ей вопросы, как уличный репортёр. Кто? Что? Где? Почему?
— Твой парень.
Она глубоко затянулась, потом протянула травку ему. Он оказался.
— У меня нет парня.
— Значит, это неправда?
Новость, казалось, не вызвала у неё облегчения.
— Была правда. Ну, типа того. Теперь нет. Это долгая и запутанная история, Мирелла. И я не хочу вдаваться в подробности.
Но она удобно устроилась среди подушек, и вид у неё был такой, словно она готова прослушать «Войну и мир» от корки до корки. И зная, что рано или поздно она всё равно вытянет из него эту историю своими «когда», «где» и «почему», он решил сказать сам:
— Он умер. Его убили два месяца назад. Собственно говоря, в ту самую ночь, — добавил он, может быть, для того, чтобы заставить её почувствовать себя виноватой.
— Ох, нет! Мне так жаль, Ноэль. Я не хотела…
Она не стала продолжать, а он не стал настаивать на продолжении, сосредоточившись на вворачивании в молдинг неподатливого винта. Он подумал, не слышала ли она про Рэнди раньше, не пришла ли, чтобы дать ему ещё один шанс.
— Я сразу перейду к делу, — внезапно сказала она после нескольких минут молчания, разбавленного его руганью на винт. — Я хочу пойти на вечеринку в «Витрину». Только не говори мне, что ты не идёшь. Я должна туда пойти, Ноэль.