Что бы такое еще спрятать с глаз подальше? Она огляделась по сторонам и с огорчением поняла, что убранные вещи не сделали дом соответствующим состоянию ее души. Отнюдь! Скорее, они, а вернее, их отсутствие, расставило новые акценты, расширив список потерь.
Хорошо было бы все-таки дождаться Алана и поговорить по душам! Только он один сможет ее понять и поддержать. Но, увы, их невинной дружбе приходит конец. Да ее просто растерзают местные ханжи во главе с миссис Картрайт, если они продолжат вот так общаться, когда ее муж был только что предан земле. Вернее, еще не предан, потому что печальный обряд будет только послезавтра, когда привезут тело.
Кристина прошлась по дому, укладывая все фотографии в рамочках, на которых был изображен Майкл, лицом вниз, потому что его улыбки на фото смотрелись ужасно на фоне предстоящих похорон.
В конце концов, прослонявшись бесцельно несколько часов по дому, она отправилась спать, предварительно проглотив таблетку снотворного из баночки, стоявшей в подвесном шкафчике в ванной комнате.
Сон долго не шел, а потом она провалилось в черное Ничто. Только уже под утро ей приснился обрывок сна, в котором Майкл охмурял какую-то девицу, а она не могла даже шагу сделать.
Алан прилетел на следующий день. Спрятавшись за шторой, Кристина наблюдала, как он вышел из машины и, вытащив из багажника огромный рюкзак, медленно побрел к своему дому. На пороге он остановился, оглянулся и долго смотрел на окно ее кухни, будто чувствуя незримое присутствие подруги. Теперь главное — постараться не встретиться с ним до похорон. Кристина до ужаса боялась предстоящего объяснения, а то, что оно будет тяжелым, не вызывало сомнений. Став в одночасье вдовой, она твердо решила не дразнить общественное мнение, и была уверена, что ее решительный друг просто так не смирится с принятым ею решением.
Но она боялась зря. Более того, разговора не понадобилось. Достаточно было мелкой детали — она пошла на кладбище рядом с миссис Картрайт, а не с ним, — и Алан все понял, принял и, похоже, простил.
С той поры они почти не виделись, только иногда пересекались в магазине или сталкивались на улице, хотя Кристина, собираясь по делам, всегда проверяла из-за занавески — пусто ли пространство перед их домами.
Целыми днями молодая женщина слонялась по комнатам, потеряв интерес к жизни, и этот резкий переход от брызжущего весельем «сумасшедшего дома» (по определению Майкла) к почти монастырскому затворничеству подкосил ее гораздо больше, чем сам факт смерти мужа.
Через пару месяцев такого существования у нее началась депрессия. Сначала ей стало лень ходить в магазин за продуктами, потом она перестала хотеть есть, потом стало болеть все тело и появилось ощущение надвигающейся смерти.