…И долго ты собираешься ее ждать? Ждать ее прихода, ее решения?
Грубин даже не понял, кто задал ему этот вопрос – джентльмен, первобытный или оба вместе. Да это было и не важно.
«Три дня, – ответил он самому себе. – Сегодня третий день, и если она не появится до полуночи, то все… После полуночи я перестану о ней думать».
Тут кто-то из двоих – Грубин снова не успел понять кто – позволил себе недоверчиво усмехнуться. А другой (пожалуй, все же это был джентльмен) заметил, что Алена конечно же придет. Сапфиры-то остались у нее. И стало быть, она обязательно придет. Она придет и отдаст ему сапфиры – или для того, чтобы снова получить их из его рук в качестве свадебного подарка, или потому, что не захочет держать у себя такую дорогую вещь чужого для нее мужчины.
Грубин болезненно сморщился и снова врезал кулаком по стене.
* * *
Трижды в день под рев бронзовых труб оглашался в Багдаде фирман повелителя правоверных. И после каждого призыва во дворец спешили женщины – молодые и не очень, девицы, разведенные и вдовы, разодетые и разукрашенные так, что было заметно даже под чадрой, со светящимся надеждой взором и нитями красных камней в крепко сжатых кулачках. То были рубины иракские, румийские и бадахшанские, в золоте и серебре, настоящие и поддельные, самых разнообразных форм и оттенков царственного красного цвета.
Стоя на верхней галерее, окружавшей большую приемную залу, калиф лично наблюдал за потоком соискательниц. Его смуглые пальцы судорожно сжимали золоченый поручень галереи каждый раз, когда в зале появлялась новая женщина, но все было напрасно. Великий визирь, стоявший рядом с калифом, делал знак начальнику дворцовой стражи, тот кивал стражникам, и те вежливо, но твердо выпроваживали соискательницу через боковой выход.
– Может, мне сходить к ней, узнать, о чем она, собственно, думает? – предложил Джафар на исходе второго дня.
– Нет, – решительно отказался калиф. – Она должна принять решение совершенно самостоятельно.
* * *
И Джафар, и калиф совершенно упустили из виду одно обстоятельство.
Ясмин не думала о калифе багдадском. Она думала о молодом купце Али, с которым провела первую в своей жизни сладостную ночь. Найденным утром рубинам она порадовалась как знаку, что он еще придет к ней. Фирман же калифа, услышанный и принесенный ей с базара служанками, она поначалу и вовсе оставила без внимания.
Когда же Али не пришел ни в этот вечер, ни в следующий, Ясмин встревожилась. Как все доверчивые, благородные духом и чистые сердцем женщины, она не думала о том, что он бросил ее; она думала, что с ним что-то случилось. И ранним утром третьего дня, взяв с собой служанок, отправилась на базар.