Тропарь подхватывали тысячи голосов, где-то опережая стройный хор священников, где-то немного отставая. По всему обширному полю, над плотными шеренгами воинов, стоящих с непокрытыми головами, над этими многими тысячами людей струились торжественные волны звучаний, нарушив вековую тишину здешних позолоченных закатом береговых круч и погруженных в вечернюю тень долин.
После молебна полки стали устраиваться на ночлег: конники отдельно от пешцев, обозные отдельно от ратников. Шатры остались на северном берегу Дона, поэтому ратники и воеводы укладывались спать вповалку на примятой траве, заворачиваясь в плащи и кладя под бок щиты и оружие.
Янина ушла к обозным и забралась в первую попавшуюся повозку, удобно устроившись на мешках с зерном и горохом. Она долго не могла уснуть.
Густой мрак опустившейся ночи был полон звуков, состоящих из негромких голосов, возгласов и смеха, сюда же примешивались чьи-то шаги, спотыкающиеся о лежащих в беспорядке воинов, иногда звякала брошенная на щит чья-то кольчуга или бряцало перекладываемое с места на место оружие.
В голове у Янины все перемешалось. Ради Ропши она надела мужское платье, в рядах русского воинства забралась в такую даль от родного дома, позволяла тискать себя трусоватому боярину Огневиту, дабы тот уговорил воеводу коломенского полка закрыть глаза на ее присутствие в войске. Янина обошла на марше многие русские полки, но нигде она так и не отыскала своего возлюбленного. Янине так хотелось быть рядом с Ропшей в момент решающего противостояния русичей с татарами. А что, если Ропши уже нет в живых? Ведь он находится в передовом дозорном отряде, который, по слухам, уже имел стычки с татарами!
Течение мыслей Янины прервала возня двух обозных мужиков, устроившихся на ночлег под повозкой.
– Видал, какие два здоровенных богатыря стояли подле князя Дмитрия Ивановича во время молебна? – хрипло проговорил один.
– Ну, – отозвался другой.
– Это посланцы святого старца Сергия Радонежского, – опять заговорил первый, – иноки из его лесной обители. Братья Пересвет и Ослябя.
– Ничего себе иноки! – выразил удивление другой. – У обоих плечи в косую сажень, а ручищи шире лопаты!
– Инок-ратоборец в битве сильнее тысячи воинов, так говорят, – вновь подал голос первый. – Ибо Господь его заранее выкупает из мертвых и делает на несколько часов бессмертным.
– Да ну?!
– Истинный крест! Даже пронзенный копьем насквозь инок-воин умирает не сразу, а лишь свершив великие подвиги ратные.
– С такими витязями нам никакой Мамай не страшен.