– Всё понял! – прокричал в ответ Назар и, завернувшись в мягкую ровдугу, привалился к стенке грота.
Назар прилёг. Под шкурой было тепло, пахло квасцами, прелым прошлогодним ягелем, костровой прокуренностью… Он уткнулся в тёплый мех и… поплыл над весенним простором Алазеевской тундры. Чистым видением неслась на него в радужных переливчатых световых сполохах река Алазея, мощно раскинув чешуйчатое серебро рукавов по зелёному ковру долин, свободно вливаясь в прозрачную студеность океана. Назар был привязан к тундре со всей её нежностью и суровостью, чистотой и откровением, с неповторимой красотой, от которой невозможно оторвать влюбленного взгляда. Алазеевская тундра великолепна в своём весеннем разноцветье!.. И вдруг! Ровные узкие борозды засверкали рыбьей чешуёй, перерезая ягельные островки синежилой опухолью. Незаживающие шрамы!..
– Как же могли грамотные люди поднять беспощадную руку на твою чистоту, на твою вечную красоту и щедрость, Тундра? – зашептал Назар с гневом, всматриваясь в сорванный трактором покров.
А над ним чахоточно охал ветер. Завывал хоровод ведьм. Пурга неистово раскачивала сыпучие снега и шелестела фирновой пылью, убаюкивая Назара Хватова, пригревшегося под тёплой ровдугой…
Лёгкое шуршание над головой разбудило Назара. Это гуляла позёмка по плотной снеговой корочке. Не хотелось покидать тёплую снеговую постель. И он лежал в полудрёме, ловил приятные шорохи, как когда-то на домашнем сеновале под дробный перестук на крыше навеса летнего дождя, наслаждаясь спокойствием и теплом. Однако состояние это длилось недолго. Странное ощущение одиночества встряхнуло его и испугом выдернуло из лёжки…
Февральский рассвет на Колыме неторопливый. Сначала появляются первые робкие блики за узкой полосой окоёма, потом уже разливается от края неба световой ручей. Угрюмая и жутковатая окрестность становится выразительнее, огляднее. Ни собачьей упряжки, ни Кепкина – никого вокруг Назар не увидел. Не раздумывая, он привёл в порядок одежду и решил обойти островок – осмотреть округу. Прикидывая, что заставило Кепкина уйти одному. Назар спустился по пологому спуску на плотный наст реки. Сон под снегом придал бодрости, восстановил силы, поэтому хотелось чего-нибудь перекусить, сделать глоток крепкого горячего чая… Обойдя вокруг островка, он двинулся вниз по реке в сторону того мыска, за которым, по упоминанию Савелия, стояла изба. Идти было легко. На полпути его внимание привлёк поднявшийся над рекой старинной крепостью узкий, вытянутый остров с очерченными высокими берегами.