Кто-то шел. Шел по тайге очень тихо, но слух Родионова настолько обострился, что он слышал, как проминается трава под лапами крадущегося зверя, как сломался сучок на сосне и качнулась ветка молодого кедра, шаги эти были ближе и ближе, он похолодел, а потом отошел к двери и встал рядом с ней. На крыльце кто-то затопал, стал срестись в дверь и греметь засовом.
– Кто там? – вырвалось у Родионова из самой гортани.
За дверью не откликались.
– Саша, это ты?
Дверь наконец открылась, и в темноте Родионов увидел, как в дом, нагнувшись, ввалился Алтухов и, ни слова не говоря, прошел к нарам.
– Почему ты не отзывался?
Алтухов посмотрел на него и медленно, точно с трудом выговаривая слова, произнес:
– А кому еще быть? – И Родионова пронзило от страшной догадки, от того, что он давно подозревал, но не мог еще осознать, а теперь отчетливо увидел – Алтухов и был тем молчаливым зверем, бродившим по тайге и искавшим случая его убить, уже убив несчастного пса.
Он лег на нары и не спал до самого утра, караулил спящего оборотня, и весь следующий день, когда Алтухов почему-то остался дома, старался вести себя так, чтоб не повернуться к нему спиной. Родионов находил все больше подтверждений своему открытию: что-то неуловимо изменилось в Алтухове, он делал то же самое, что делал всегда, – готовил еду, вытаскивал хариусов, быстро засаливал их и уже через два часа ел почти сырыми, в жару, отфыркиваясь, купался в озере, и во всех его движениях таился хитрый, оборотистый зверь. Этот зверь был расчетлив, как человек, и равнодушно туп, как комар, он был создан природой, чтобы убивать, ломать кости, но был пока сыт и потому не трогал уже давно уготованную ему жертву.
Иногда Родионову закрадывалась мысль, что у него помешался рассудок, оцепенел от страха мозг и нужно стряхнуть с себя наваждение, но эта мысль едва мелькала и исчезала, уступая место таежному чутью. И больше всего его пугало теперь, как бы Алтухов не догадался, что он раскрыт, и тогда зверь мигом расправится с человеком. Он совсем не спал теперь по ночам, почти не выходил из дома, и лишь когда Алтухов исчезал в тайге, Родионов выскальзывал на улицу и снова возвращался в зимовье, ел холодную тушенку и запивал ее сырой водой.
От бессонных ночей его шатало, слезились глаза, он чувствовал слабость во всем теле и все меньше осознавал самого себя, кто он и где находится, как здесь очутился и как называются предметы, его окружающие, но зато теперь он на расстоянии чувствовал любое движение оборотня и был готов его упредить. Он давно сбился со счета времени, не думал больше ни о больших городах, ни о других людях, но однажды в знойное послеобеденное время, когда Родионов лежал на нарах и краем глаза следил за тропой к дому, в зимовье вошел Алтухов и впервые за много дней обратился к нему: