Но ведь он перестал носить ради нее черную одежду. Еще и от наследства хочет отказаться. Это было гораздо больше того, на что она надеялась. Но другой единственный вариант — прямо сейчас отправить Гейбриела прочь и растянуть его ухаживания на более длительный период, пока она не будет в нем уверена, — ее тоже не привлекал.
Она устала стараться для всех и никогда ничего не брать для себя. Она устала от бесконечного желания иметь собственный дом, семью и мужа. То, что предлагал Гейбриел, не является идеальным. Но разве есть в этом мире что-то идеальное?
Где-то глубоко в душе у нее жила уверенность, что однажды он посвятит ее в свои тайны. Он уже позволил ей проникнуть в них глубже, чем она надеялась.
— Хорошо, я согласна, — заглянула она в его бездонные глаза.
Застонав удовольствия, Гейбриел поставил ее на пол, чтобы иметь возможность снять сапоги и отбросить их в сторону. Потом он поднялся и потянул с плеч Вирджинии ночную рубашку. Она легко соскользнула с тела, оставив ее обнаженной, как березку зимой.
Гейбриел не сводил с нее потемневших от желания глаз. Его взгляд был обжигающим и обожающим одновременно.
— Ты самая прекрасная женщина, какую я когда-либо видел.
— Мне известно, что в твоем окружении довольно много красивых женщин, — прошептала Вирджиния, разрываясь между желанием поверить ему и страхом, что лишится невинности только ради того, чтобы удержать такого шалопая, как он.
— Несмотря на общественное мнение, — засмеялся Гейбриел, — в моем окружении все больше лошади да мужчины, которые участвуют в гонках. От респектабельного общества я держусь как можно дальше, и те женщины, которых я там знаю, либо скучны, либо глупы. Либо и то, и другое сразу. Ты не принадлежишь ни к тем, ни к другим.
— А женщины, которые не относятся к респектабельному обществу? Ты, должно быть, привык спать с женщинами, у которых… — Вирджиния опустила глаза на свою грудь и сглотнула. — У которых… э-э… формы крупнее.
— Не смей клеветать на свои формы! — Хмурясь, Гейбриел притянул ее к себе. — Они безупречны. Ты вся безупречна. — Он наклонил голову и поцеловал поочередно каждую грудь. — Ночью я лежу без сна и думаю об этих прелестях. Осмелюсь сказать, что как только мы поженимся и ты будешь представлена обществу, от бессонницы станут страдать многие мужчины. Одна половина будет завидовать, что у меня такая жена, а вторая половина станет пытаться соблазнить тебя.
— Не говори глупостей!
Гейбриел возмущался, и ей это нравилось.
— Я серьезно. — Гейбриел погладил ее по волосам, рассыпавшимся по плечам. — Слава Богу, что ты никогда не появлялась на лондонских сезонах, иначе кто-нибудь другой подхватил бы тебя раньше, чем я.