Дорогая Вирджиния!
Если ты сейчас читаешь это, значит, случилось невероятное. Я проиграл гонку и свою жизнь. Я не смогу вынести, если оставлю тебя гадать о том, как это произошло, как это случилось с той гонкой, в которой участвовал твой брат Роджер. Поэтому пишу это письмо, чтобы все объяснить.
Четуин заявил, что знает человека, который может рассказать, что произошло в ту ночь семь лет назад. Он не захотел назвать имя, пока я не посоревнуюсь с ним в гонке на дорожке в Тернем-Грин, поэтому я согласился.
Не вини себя в этом. Я сделал это, чтобы ты точно знала, за кого ты собираешься замуж. Просто проследи, чтобы Четуин выполнил условия нашего пари, а именно: он должен был сказать мне (или моему представителю в случае моей смерти) имя человека, независимо от того, кто выиграет гонку. Если ты наконец узнаешь правду, моя жизнь будет не напрасной.
Мне очень бы хотелось самому сказать тебе правду, но я сделал все, чтобы ты ее узнала.
— Все, что угодно, только не гонка в Тернем-Грин, — горько сказала Вирджиния и быстро взглянула на Поппи. — Мы должны его остановить. Если с ним что-то случится…
— Конечно. — Генерал повернулся к леди Селии. — Давно он уехал?
— Минут пятнадцать назад.
— Нам надо взять мою двуколку, — обратился он к Хетти. — Я уже послал сказать, чтобы ее приготовили. Но туда втиснутся только три человека.
— Я останусь здесь, — сказала леди Селия.
— Если мы едем прямо сейчас, — кивнул генерал, — то должны успеть в Тернем-Грин до начала гонки. Не начнут же они сразу, как только там появится лорд Гейбриел. Я так думаю. Но если мы не успеем, дорогая моя, — повернулся он к Вирджинии, — поскольку он участвовал в такой гонке уже три раза, я уверен, он сможет пройти ее, оставшись целым и невредимым.
— Нет, не сможет. — Вирджиния прищурилась. — Потому что после гонки ему придется встретиться со мной. Уверяю тебя, от меня целым и невредимым ему не уйти.
Гейб высматривал Четуина, слыша, как пульсирует кровь в жилах, и чувствуя испарину на лбу.
— Одиннадцатый час, — хмуро сообщил Лайонс, глядя на часы.
— Он играет со мной! — отрезал Гейб. — Пытается привести в замешательство, вот и все. — Хуже всего, что это действует, подумал он про себя.
Никогда еще гонка не значила для него столь многое. И его это тревожило. Это значит, что он не сможет обрести то состояние равновесия, необходимое ему, чтобы выиграть.
Гейб пристально смотрел на дорожку, туда, где вдали лежали угрожающего вида валуны. Последние два раза, когда он был здесь, там было так много людей, что перед ревом толпы воспоминания о гонке с Роджером отступили на задний план. И время дня было другое, и время года — тоже. И Лайонса не было.