— Картер, — хотел вмешаться Гордон, но не успел, его перебила Элизабет.
— Я уже давно занимаю здесь важное положение. Думать о жителях города — моя прямая обязанность.
Картер недоверчиво фыркнул, услышав слова Элизабет.
— Есть еще вопрос, касающийся ваших магазинов, — продолжила она, намеренно посмотрев в сторону Гордона. — Город обязан торговцам, которые были верны нам все эти годы. Как вы понимаете, это не только вопрос денег.
— Это самое честное из того, что ты сегодня сказала, — проговорил Картер, кипя от злости. — В действительности же, черт побери, это не имеет никакого отношения ни к деньгам, ни к пристани, ни к магазинам. Все дело в тебе и во мне.
— Я думаю, мы просто теряем здесь время, — вмешался Гордон.
— А ты ожидал другого отношения? — отрезала Элизабет с чувством собственного превосходства. — Есть люди, которые никогда не меняются. Как, например, ты, Картер. Каким ты был баламутом в детстве, таким и остался. Возможно, это одна из причин отказа моего комитета.
— Это не причина отказа «твоего» комитета, — обрушился на нее Картер. — Это ты все никак не можешь успокоиться. Смею предположить, что «твой» комитет был очень удивлен, узнав об отклонении нашего проекта. Признайся, Лизи. Ты действуешь из мести. Интересно, что бы сказал «твой» комитет или жители города, если бы узнали, что мы с тобой…
— Картер! — рявкнул Гордон, когда разговор, казалось, зашел слишком уж далеко.
— Тихо, — медленно, но достаточно твердо проговорил Гидеон. — Постарайся успокоиться.
Он знал Картера и хорошо понимал, что если человек охвачен страстями, его трудно остановить. Так произошло и с Джессикой, которую он упрямо добивался несколько месяцев, пока наконец она не согласилась выйти за него замуж. Так случалось и в Кросслин-Райз, где он провел часть своего детства. Так, по-видимому, произошло и с Элизабет Аббот, но в весьма болезненной форме. В то же время Гидеон на протяжении многих лет работал на таких людей, как Элизабет, и понимал, что чем больше на них давят, тем яростнее они начинают сопротивляться. Когда задета человеческая гордость, никто не прислушивается к здравому смыслу. И сейчас эта гордость мешает получить консорциуму право на строительство.
— Я думаю, нам всем надо успокоиться, — продолжил Гидеон таким же твердым тоном. — Возможно, это займет достаточно много времени. Но уже поздно. Не знаю, как вы, ребята, а я работал весь день. Я устал, да, впрочем, мы все устали. — Гидеон умоляюще посмотрел на Элизабет. — Будет лучше, если мы отложим этот разговор до завтрашнего утра.