— А мне нечего сказать, — вскинулась Радмила, которая вдруг стала получать мазохистское удовольствие от разговора. — Разве только, что в результате курса интенсивной терапии, болезнь моя излечилась и диагноз «абсолютная невинность» вычеркнут из больничной карты. Лечащим врачом был Феликс Витальевич Ипатов. На данный момент я прохожу курс реабилитации после затяжной болезни.
Губы Виталия Викторовича надломились в волчьей усмешке. В темных глазах блеснули вражьи огоньки. Он обожал принимать вызовы. И, приняв, делался сущим дьяволом.
— Вы мне, Радмила, очень нравитесь, — ласково начал он. — Хорошая вы девушка. И только… А Феликс — это особая часть моей жизни и меня самого. Я ему даю возможность поступать так, как хочется, однако не позволю совершить роковую ошибку.
Вот он — настоящий Ипатов. Тот, кто сумеет перешагнуть через все и всех. Радмила смотрела на него другими глазами.
— Роковая ошибка — это, надо полагать, я? Вы мне льстите, Виталий Викторович!
— Роковая ошибка — это упущенные возможности, — отрезал Ипатов. — Вы — просто библиотекарь, а он — известный фотограф, очень талантливый, шаг за шагом приближающийся к вершине успеха. У него скоро откроется персональная выставка…
— Это вы к тому, что мы с ним не пара? Точнее, что я ему не пара? — Радмила окаменела, но дерзкая улыбка по-прежнему цвела на затвердевших губах.
— Это я к тому, что возможны великие фатальные разочарования с обеих сторон. — Виталий Викторович покачал головой. — Я просто хочу вас предупредить…
— Спасибо, вы такой «добросердечный» …
— А как же. Добрый пастырь мое второе имя. И я считаю себя обязанным наставить заблудшие души на путь истинный.
— Заблудшие — это от слова «блуд»? — прищурилась Радмила. Губы у нее устали улыбаться.
Виталий Викторович не сдержался и сделал несколько медленных хлопков-аплодисментов.
— Вы — достойный противник, Радмила. И я не буду вас недооценивать.
— А я — вас.
Они посмотрели друг другу в глаза. Видя опасный блеск в пиратских очах Ипатова-старшего, Радмила снова ощутила стеснение в груди. Все-таки Виталий Викторович — личность потрясающая, хоть и мерзавец — первостатейный.
— Вы с Феликсом говорили обо мне? — спросила она некоторое время спустя.
— Пока нет.
— А будете?
— Может статься.
Ипатов-старший играл по своим правилам. Выудить из него хоть что-то без его желания не предоставлялось возможным.
— И что вы ему скажете обо мне? — Радмила сдержала тяжкий вздох.
— Лишь то, что может изменить ход его мыслей.
— Неправду то есть?
— Наоборот.
Радмила допила вино. Теперь оно невозможно горчило, или это во рту у нее? Она обвела печальными глазами затемненный элегантный интерьер ресторана. Красиво. Да, она тут совсем не к месту. Ее место за библиотекарской стойкой. «Дом Периньон», устрицы, консоме и французские десерты — это для тех, кто не родился Радмилой Тумановой.