— Наверное, потому, что уже ничего не вернешь. Ссора, ее обвинения и моя неспособность их опровергнуть, годы молчания — все это будет всегда разделять нас. — Я вдруг поняла, что Белл все равно не поймет. Ей недоступны нюансы человеческих отношений, оттенки любви. Она ничего не знает о высоких отношениях, о своего рода невинности, присутствовавшей в нашей с Козеттой дружбе, похожей на отношения матери и ребенка, дружбе, которая выглядела прочной, но оказалась разрушенной первым же ударом извне. — Не думай, что я не оценила твою бескорыстную попытку обеспечить мне наследство, — сказала я. — Но тебе не кажется, что твое присутствие в моей жизни может стать непреодолимым препятствием?
— Нет, если у нас будет большой дом, разделенный на две половины. Ей не обязательно меня видеть. Кроме того, — нет, Белл не меняется, осталась такой же, откровенной, безжалостной и безнадежно эгоистичной, — я тоже могу ей кое-что предъявить. Не забывай, она увела у меня любовника.
Словно и не было этих лет. Словно Марк жив, а сама Белл не провела четырнадцать лет в тюрьме. Козетта говорила, что хотела бы уводить чужих мужей, говорила как о недостижимой мечте, но мечта стала явью: Козетта увела чужого мужчину, ей это удалось.
— Ты никогда не рассказывала, как вы с ним познакомились, — сказала я, пытаясь отвлечь Белл от Козетты. — Сколько вы уже были знакомы до того, как ты привела его в «Дом с лестницей»?
Она странно посмотрела на меня, искоса, задумчиво, будто оценивала, как я отнесусь к ее словам, — простое любопытство, которое ее не остановит.
— Мы познакомились в «Глобальном опыте».
— Нет, это я его там впервые увидела. Вы сидели за одним столиком, и я подумала, что вы брат и сестра.
— Ты сама подсказала мне эту мысль. — Кривая, мудрая улыбка. — У тебя отлично получалось подкидывать мне идеи, Лиззи. — Еще сигарета, и взгляд за облачком дыма становится жестким. — У меня есть настоящий брат, ты знаешь. Мы не виделись тысячу лет. Когда ты спросила о Марке, я сначала растерялась. Подумала: это Алан, но откуда он тут? Потом посмотрела и увидела, что не он. Но тебе ответила «да». Алан, мой настоящий брат, уродлив и глуп — то есть был и, наверное, остался таким, — а Марк был красивым, правда? Я подумала, что назову его братом, а потом как-нибудь с ним познакомлюсь. Забавно, правда? Я никогда его раньше не видела.
Я знаю, что она лгала ради удовольствия. Собственный голос кажется мне чужим:
— Не верю. Этого не может быть. Он сидел за твоим столиком.
— Это был не мой столик. Я просто за ним сидела. На всех не хватало столов. Там были и другие — понятия не имею, кто они. Когда Марк вернулся — он тоже был один, — я сказала, что его принимают за моего брата. Ему не кажется, что мы похожи? Так я его спросила. Вот так, Лиззи, все и началось. Мы выпили, а потом поехали к нему. Марк сказал, что рад, что он не мой брат.