В ту же секунду я понял: одно неосторожное слово, неточный ответ — и она поднимется и уйдет, прямо так, как есть — в пижаме на голое тело и с простреленным плечом. Тут я по-настоящему испугался.
— Нет, не жалею. Мне очень хорошо с тобой.
5. ПЕРВАЯ КРОВЬ
Она всерьез собиралась удрать за границу и утащить меня с собой. Постепенно я стал склоняться к мысли, что не такая уж это нелепая идея. Тот факт, что я ни черта не понимал, от кого должен бежать, куда и зачем, придавал затее особую пикантность. За всю жизнь я, пожалуй, не совершил ни одного по-настоящему авантюрного поступка, но, оказывается, на донышке души, неузнанная, давно тлела мечта, что когда-нибудь и со мной, как с героиней «Алых парусов», произойдет чудо и насмешница судьба унесет меня прочь из убогого мира, который к тому же стремительно сокращается в размерах.
Что удерживало меня в Москве? Друзей почти не осталось, а те, что были, двое-трое, изредка позванивали и скучными голосами осведомлялись: как дела? Родителей похоронил. Взрослой дочери, сошедшейся с неандертальцем, я больше не нужен. А впереди… Большое приключение — вот как это называлось. Самая очаровательная женщина на свете поманила за собой в опасную, полную страстей неизвестность. Так стоит ли уклоняться?
Думал об этом, и под сердцем сгущалась тугая, как теннисный мячик, пустота. Фараон — его было жальче всех. Все эти дни он провел дома: поначалу дичился, несколько раз норовил укусить новую жиличку за ногу, но потом смирился с Полиной, как с неизбежным злом, и яростно, до хрипа в глотке требовал у нее жратвы. Она швыряла ему куски сырого мяса, кот ловил их на лету когтистой лапой и прятал в пасть. Проглатывал, не разжевывая, как волк. Они с Полиной полюбились друг другу, да иначе и быть не могло.
Утром того дня, когда я должен был встретить посланца Георгия Павловича, завернул с визитом доктор Мирошник. Осмотр занял у него полчаса, потом они с Полиной вышли вместе на кухню, причем Глеб Ефимович был красный как рак.
— Ну как? — спросил я.
— Я доволен, — не глядя на Полину, ответил врач. — У Полины Игнатьевны колоссальная жизненная энергия. Регенерация тканей происходит такими же темпами, как у собаки. Не видел бы сам, ни за что не поверил.
— Вы правы, доктор, — подтвердила Полина. — Три года назад мне вырезали аппендикс. Шрама вообще не осталось. Хотите покажу?
— Не надо, — отказался Глеб Ефимович. — Верю на слово.
Не допив чай и так ни разу на нее не взглянув, он буквально через пять минут откланялся. Я был в недоумении.
— Что ты с ним сделала? Укусила, что ли?