— Как вы сюда попали? — спросил Антон.
— Приплыл, естественно. Нашел байдарку и приплыл. Не мог более смотреть на эти отвратительные вещи, происходящие на берегу. Два уважаемых человека, авторы интереснейших монографий по теории ядра, дрались из-за коробки с вьетнамской лапшой. Дрались по-настоящему, насмерть… — Профессор помолчал, одергивая ватник, словно фрак на вручении Нобелевки. — А моя Света умерла. Проснулась, когда проснулись все, и почти сразу умерла. Сердце… Лекарство не помогло, видимо, вышел срок действия. Имейте в виду, молодые люди, почти все лекарства — в лучшем случае пустышка, в худшем — яд. Только самые простые, наверное, еще могут подействовать. Аспирин, анальгин, активированный уголь, некоторые антибиотики типа бициллина или пенициллина, валерьянка в таблетках да и почти все лекарственные растения в том или ином виде. Впрочем, настойки уже выдохлись, я полагаю.
— Спасибо за совет, — вежливо сказала Лариса. — А что вы собирались здесь делать?
— Да ничего, — развел руками профессор. — Надеялся побыть один. Там, — он махнул в сторону академовского берега, откуда опять застучали выстрелы, — я не выживу. Я и здесь не выживу, но хотелось бы отойти в мир иной в тишине и покое. Нет-нет, вы мне нисколько не мешаете! Я вижу, что вы вполне приличные молодые люди. Только вы, девушка, перестаньте держаться за кобуру, я же понимаю, что ваш пистолет давно уже не боеспособен. Коррозия, отсутствие смазки… По моим прикидкам — исходя из той же степени коррозии, например, или растений, выросших там, где их не было — прошло лет тридцать. Возможно, больше.
— Тридцать?!
Антон не мог в это поверить. Конечно, он понимал, что за три года внушительное дерево посередине проезжей части не вырастет, но… тридцать…
— Вы здесь точно один? — с подозрением спросила Лариса.
— Как перст, — со вздохом сказал Огурцов. — Поэтому с радостью приглашу вас к моему скромному столу.
«Скромный стол» профессора и члена-корреспондента представлял собой две банки говяжьей тушенки, пакет макаронных рожков — «их можно использовать вместо хлеба», заметил радушный хозяин, — и булькавший в примощенной на костерок кастрюле чай с травками.
— Насчет тушенки можете не беспокоиться, — авторитетно заявил Огурцов, возясь с ржавым консервным ключом. — Моя супруга… покойная супруга, знаете, от своей матери, то бишь моей тещи, унаследовала полезную запасливость. На случай войны с Китаем, как мы шутили. В кладовке всегда был ящик тушенки, ну и разное, по мелочи. А тушенка — хорошая тушенка, разумеется — при должном хранении может простоять хоть век. Я думаю, на армейских складах до сих пор хранятся сотни тонн этой тушенки, и тот, кто до этих складов доберется, сразу сделается царем и богом. Вопрос в том, как поступят военные.