Он с пониманием улыбнулся, встал и взял ее за руку.
— Надо думать.
Франческа прикусила губу — наступила неловкая пауза. По крайней мере, она ощущала себя неловко.
Эдвард идеально вписывался в эту роскошную обстановку. Он был плоть от плоти того мира, который олицетворял этот дом, эта роскошь. А вот она, в своем помятом костюме для верховой езды, с опухшими глазами и волосами, которые выглядели сейчас просто ужасно, была здесь чужой.
— Мне надо ехать, — сказала она. — Миссис Дженкинс будет волноваться.
— Я отправил к ней посыльного с запиской, сообщив, что ты здесь.
— Спасибо.
— Ты проголодалась? — спросил Эдвард. — Я могу послать за ужином.
Сегодня она успела лишь позавтракать, но все равно покачала головой:
— Я… Мне действительно надо ехать домой.
Эдвард приподнял ее лицо.
— Зачем?
Она знала, что ей будет больно возвращаться в дом, где все было готово к приезду Джорджианы. Комната с игрушками и кроваткой.
— Я и так злоупотребила твоей добротой. Я уверена, что этот день прошел совсем не так, как ты планировал…
— Я готов строить новые планы и сделаю это с удовольствием. — Эдвард погладил ее по щеке, погрузил пальцы в волосы. Франческа качнулась ему навстречу, не в силах противостоять магии его прикосновений. — Здесь есть большая ванна, — сказал он, покрывая поцелуями ее лоб. Он провел рукой по ее волосам как гребнем, пропуская пряди сквозь пальцы. Он вытаскивал шпильки — только сейчас она это осознала. — Примем ее вместе.
Как всегда, она не находила сил ему отказать. Эдвард, если хотел того, мог убедить ее сделать все, что угодно. Ванная комната находилась по другую сторону от его гардеробной. Должно быть, он замыслил это купание еще до того, как она проснулась, и отдал слугам соответствующие распоряжения, потому что глубокую медную ванну наполнили доверху в считанные минуты. Слуги неслышно выскользнули за дверь, и они остались наедине друг с другом.
— Я никогда прежде не принимала ванну с мужчиной, — сказала Франческа.
Эдвард уже расстегивал ее жакет. От пара волосы ее закрутились мелкими завитками, и она сняла корсаж со вздохом облегчения.
Эдвард не сводил с нее глаз, снимая сначала шейный платок, а потом жилет.
— Я приложу все старания, чтобы тебе это купание запомнилось надолго.
Она заставила себя улыбнуться. Он хотел стереть из ее памяти воспоминание о том, как Джорджиана ее отвергла. Она была уверена, что именно по этой причине Эдвард захотел оставить ее у себя, несмотря на недвусмысленный голодный блеск в его глазах, который появился, когда он начал ее раздевать. И действительно, она и сама не придумала бы лучшего способа отвлечься от меланхолии, чем в объятиях Эдварда. Пусть страсть подарит им счастливое забытье.